О предстоящем походе Фахтар не очень то распространялся, поэтому мало кто представлял, куда направляется наместник. Правда, когда на глаза попались начищенные до немыслимого блеска пушки, многие решили, что ему предстоит не простая прогулка, а серьёзное, может даже опасное, предприятие.
Карета, подвешенная на мягких, ременных рессорах, раскачивалась на каждом ухабе, словно лодка на волнах. Это было, конечно, намного лучше, чем если бы каждый камень мостовой отдавался ударом через сиденье в зад, но отряд наместника не успел преодолеть и половины пути от ворот дворца до городских ворот, а Нирмале очень хотелось свеситься из окна кареты и распроститься со съеденным завтраком.
– Тебе нездоровится? – улыбаясь, спросил сидевший напротив Фахтар. – Или моя новая карета тебе не нравится?
– Слишком качает, – глубоко вздохнув, чтобы сдержать тошноту, ответила Нирмала.
– Ничего, скоро привыкнешь. Иди, ляг, полегче будет.
Женщина упрямо мотнула головой и осталась у окна. Она уже не помнила, когда в последний раз выбиралась за стены дворца, ставшего её золотой клеткой. И теперь глаза жадно смотрели на медленно проплывавшие мимо дома, расположенные на первых этажах постоялые дворы и лавочки, торгующие всякой всячиной, на лица людей, провожающих карету удивлёнными взглядами.
– Жаль, мост только начинаем строить, – разглагольствовал Фахтар. – Широкая река, тяжело придётся, много времени пройдёт, прежде чем будем переходить на тот берег посуху. Так что пока придётся на пароме. Эй, ты хоть слышишь меня, или всё о Гунэре думаешь? Если что-то надумаешь – скажи. Я постараюсь его заменить, – он засмеялся, довольный своей шуткой.
– Нет, дорогой мой, – едко улыбаясь, проговорила Нирмала. – У тебя вряд ли получится заменить Гунэра.
– Посмотрим, – тот, похоже, ни сколько не обиделся, а лишь немного раззадорился вызовом.
Она вновь отвернулась к окну. Перед глазами опять медленно следовал ряд домов – серый камень, двери, выкрашенные, в большинстве своём, дорогой синей краской. Кое-где встречались ухоженные палисадники, радующие глаз цветами. Народу становилось больше – непостижимым образом слухи успели обежать полгорода, пока удерживающая остальных карета Фахтара плавно плыла над мостовой. Уже были слышны приветственные крики, и Фахтар высунулся из окошка. Крики тут же переросли в восторженный рёв – босоногая толпа любила наместника, такого же, как считали они, простого мужика, как и любой из них.