– Я почти уверен, что речь идет о некоем братстве, – заявил Билевич.
– Все намного проще. РБШ расшифровывается, как Разбойнику Билевичу шиш!
– У вас хорошее чувство юмора, молодой человек, – Ясновский подошел к столу и стал рассматривать лежавшие на нем книги.
– При обыске в ящике вашего письменного стола были обнаружены философские труды Канта и Монтескье. Вы не могли не знать, что в стенах гимназии подобная литература недопустима.
– «Nitinur in vetitium semper, cupimusque negata.» Мы всегда стремимся к запретному и желаем недозволенного.
– Овидий, – заметил Ясновский.
– Человек от природы наделен разумом, чем и отличается от животного. Поэтому необходимо этот разум применять и всесторонне развивать. Тот же, кто этого не делает, не дальше ушел от свиньи или, например, курицы.
– Латынь вы знаете. Логически рассуждать тоже умеете. А вы мне нравитесь, г-н Кукольник.
– Благодарю.
– А какие стихи пишет, – вмешался Билевич, явно недовольный тем, что Нестор расположил к себе Ясновского, – зачитал бы все, да, к сожалению, у нас не литературный кружок, поэтому остановлюсь на следующем:
«О боже, коли ты еси,
Всех царей с грязью меси,
Мишу, Машу, Колю и Сашу
На кол посади».
– Это не мое! Это гимназиста Новохацкого, – воскликнул Нестор, – Он часто отдает мне свои стихи. Два дня назад он передал мне несколько листков, и я не успел их прочесть.
– Вы утверждаете? – настороженно спросил Ясновский.
– Да, да. Честное слово.
– Пригласите сюда Новохацкого, – скомандовал Даниил Емельянович.
В зал вошел Александр, он был заметно встревожен.
– Г-н Кукольник утверждает, что два дня назад вы передали ему свои стихи, это правда?
Новохацкий окинул взглядом всех присутствующих и виновато опустил глаза:
– Нет, я не передавал ему своих стихов, – заикаясь, ответил он.
– Зачем ты врешь? Ведь ты…
– Помолчите, г-н Кукольник, – огрызнулся Билевич.
– Не передавали? – переспросил Ясновский.
– Нет, – повторил Новохацкий.
– Вы свободны.
Новохацкий ушел.
– Да, он просто трус. Жалкий трус и обманщик.
– Я склонен вам верить, г-н Кукольник.
– Зря вы так лояльно относитесь к этому юноше, Даниил Емельянович, – не отступал Билевич, – Его отец вольнодумец.
– Не смейте так говорить о моем отце.
– Я ведь был близким другом покойного Василия Григорьевича Кукольника.
– Неправда. Вы всегда искали повода оклеветать его.