— Твою ж! — Выругался, хромающий Болотов. От былого юмориста не осталось и следа.
— Ну ты-то куда со своей костяной ногой? — Бросил, усаживаясь на место второго пилота Иван Медведев.
Снижались они не просто стремительно, а очень стремительно. И казалось бы, кто станет трындеть в такой ситуации о всякой ерунде, но мужчины действовали слаженно по привычке. И трёп не мешал пониманию, что скоро им всем возможно кабзда.
Хочешь жить — умей вертеться.
— Фамилия, имя, отчество?
— Каменкова Виктория Сергеевна. — Прикрывала ладонью щёку девушка.
— Болит? — Почти равнодушно, но всё же спросил участковый. Имя, стоящей напротив пострадавшей и вместе с тем попавшейся на месте преступления он прекрасно знал. Но спросил, как полагается, для порядка.
— Терпимо. — Холодно ответила брюнетка. Тёмные, слипшиеся от влаги пряди пристали к лицу. Неприятно и тоже «терпимо».
— Что делала в доме Угольникова П.А. в столь поздний час?
— Вы ж всё равно не поверите! К чему разговоры? — Сквозил раздражением голос промёрзшей до костей девушки. На улице не май месяц, а на ней футболка и простые спортивные штаны. И те драные.
— Я спрашиваю, ты отвечаешь. — Глянул мужчина внушительно, хотя столь же внушительной внешностью не обладал. Тощий и невысокий. Маленький человек на столь же неприметной должности.
— Ничего не делала. Сказали прийти, я пришла. Ничего не видела, ничего не знаю. — Заученно отчеканила Каменкова.
— Кто сказал?
— Никто.
— Дура. — Буркнул участковый. Вежливостью Валерий Кузьмич никогда не отличался. — Чеши домой, гражданка Каменкова. Вспомнишь что, где искать меня знаешь. Ну а не вспомнишь…
— Ты чего её отпускаешь? — Недоумённо возмутилась соседка того самого Угольникова. Женщина во всех отношениях неприятная и склочная. Впрочем, если не пересекаться, то и плевать какой у неё характер.
— Не твоего ума дело! Ты в мои дела не лезь, а то я зайду и проверю, чего ты там под покровом ночи людям продаёшь, Чижова. Ясно тебе? Говорю, ясно тебе или повторить? — Наступал он на тучную женщину, глазки которой забегали. — Чего застыла, Каменкова? Домой! — Прикрикнул на девушку не оборачиваясь. Та и побежала.
На улице темень и фонари горели через один, если вообще горели. Вика неслась, словно, за ней гнались. Её трясло и вовсе не от холода. Будь кто другой на месте Некрасова, её б немедля забрали в участок и закрыли в обезьяннике как минимум до следующего утра, но скорее всего дольше. А потом долго и нелюбезно выясняли бы какого лешего она делала в доме Угольникова.