Костяной мундштук золотой трубки указал в мою сторону.
– Он переплыл реку и залез по отвесной стене на третий этаж,
подумайте только, он пробрался в замок через дырку сортира на
третьем этаже. А потом вырезал половину гарнизона и убил мага, сжег
замок и спас твою любимую племянницу. Причем дважды, как мне
сказали. И все в одиночку. А так же пощадил твоего родного
племянника. – Сказала она уже тише, подкуривая трубку.
– Пощадил?! – Пробасил де Готье своим баритоном, переведя
искренне непонимающий взор сначала на королеву-мать, а затем на
своего племянника.
– Именно, Франко очень способный мечник. Лучший ученик золотого
меча. Да и ты сам прекрасно знаешь, на что он способен в кругу.
Франко вызвал его на дуэль в круг. И проиграл, причем проиграл с
треском.
– Но как, – ошеломлённо спросил здоровяк продолжая смотреть на
Франко, а тот лишь отводил взгляд, как минутой ранее отводила
Элизабет.
– Ну, технически, победа за Франко. Дарий сдался. Только вот он
сам ушел, лишь с одной раной, а твоего племянника унесли. Потому
что он больше напоминал кровоточащий кусок отбивной, да еще с мечом
торчащим в груди по самую рукоять.
Де Готье был ошарашен, он поскрипывал доспехом, переводя
непонимающий взор со своего племянника на королеву-мать, а затем на
меня. Ожидая, что наконец скажут, что это шутка. Королева дымила
своей смесью. Франко отводил глаза, а я просто молчал. Но не
дождавшись ответа, он спросил:
– Тогда я совсем ничего не понимаю. Почему он в кандалах? Разве
мы не должны его отблагодарить?
– Я отблагодарила.
– Премного, вашу мать, благодарен. – Сплюнул я на выдраенный до
блеска мрамор.
– Заткнись! – Прикрикнул на меня и хотел было дернутся в мою
сторону один бойцов. Видно очень хотел вбить эти слова. Но остался
на месте, сверля взглядом.
– Сам заткнись. – Попытался было спровоцировать я его. – Удел
собаки – палка и кость, и лаять по команде. Лишь волку доступны
зубы и злость. Так что залезь в конуру и не лай, пока не
позовут.
Мне совершенно не нравилось все происходящее, это очень сильно
напоминало суд. Где у меня нет ни права голоса, ни права выбора.
Это было какое-то зазеркалье. Я выбился из сил пытаясь их спасти,
предупредить, хоть чем то помочь. А теперь они меня собираются
судить. Причем совершенно непонятно за что! У меня отчетливо
возникло чувство, что я нахожусь не с той стороны стены, с какой
надо, а саму стену я даже не видел. Внутри словно волна темная
волна начал расти отдельный вид гнева. Он вылезает только тогда,
когда те, кому мы искренне пытаемся помочь. Делают все нам назло. И
вот такая темная муть начала нарастать, распускаться, словно
гротескный бутон. И это было плохо, потому что когда я злился, я
мог легко ляпнуть что-нибудь не то и не тому. Что лишь усугубит
ситуацию.