– Видели, – пыхнула она трубкой и по залу начал расползаться
сладковатый аромат дурмана и жженой ванили, и ко всему прочему, я
понял, что очень хочу курить. – Он же ничего ведь не боится. И надо
полагать, что его слова не были пустым бахвальством горячего
подростка. Я в полной уверенности, что кандалы, ему бы не помешали
справится с доном Сарьено.
Костяшки на его кулаках побелели, играли желваки на челюсти
борясь с порывом гнева. Но воспитание взяло верх над характером
помноженным на гордость своего рода. На службу королю никогда не
попадали простые люди. Королю могут служить только костеродные, и
вся личная гвардия состояла только из высоких господ.
– Ваше Величество, – спросил он продолжая сжимать кулаки, –
разрешите проучить выскочку хорошим манерам.
– Не стоит, – ответил королева-мать выдыхая дым, – во всяком
случае пока не время. Но я могу вам пообещать, что если нам не
понравиться ответы молодого человека. У вас будет правого сделать
это первым.
– Спасибо, Ваше Величество. – Сказал он прожигая меня
многообещающим взглядом.
– А что до вас, молодой человек. – Проскрипела словно старое
железо голосом. – Если хотите отвечать на вопросы избитым, только
скажите. Мне семьдесят четыре года, и я не мой горячий внучок
Альберто. И умею сдерживать эмоции. Во всяком случае на время. И
как видите, вместо того, чтобы хоронить сына, убитого у меня на
глазах. Искать этих ублюдков или заниматься ворохом неотложных дел,
который больше чем кряж гребаных Сагитовых гор. Я вынуждена, – она
помахала трубкой неопределённо в мою строну, – смотреть на взбрыки
какого-то подростка.
Она затянулась, и продолжила уже спокойнее:
– Я с вами говорю лишь потому, что вы спасли моих детей. В
противном случае, мы бы с вами никогда не увиделись бы больше. Все
ответы, которые мне нужны, получили бы мои люди еще день назад. А
вас бы уже не было.
Как ни странно это подействовало. Мысль о том, что если
поменяйся мы местами, я бы тоже злился на лишние «взбрыки
подростка». И точно бы что-нибудь сделал бы ему. Эта мысль, как
ушат ледяной воды потушила тлеющие угли моего раздражения.
В первую нашу встречу, я ей кланялся, как кланяются простолюдины
монархам – согнувшись пополам. А сейчас я зашел не зная, что тут
она. Да и не хотел я больше спину гнуть, не после того, что я для
них сделал и последующего гостеприимства. Но сейчас она была права,
а правду надо всегда признавать. Поэтому я встал по стойке смирно,
извинился, и немного поклонился, как того требовал этикет.