– Нет, Лизи. – Я покачал головой. – Твоя бабушка и этот
пучеглазик не правы. Меня никто не посылал. Все перечисленное
правда, я особо не скрывал свое темное прошлое. Но как сказала твоя
бабушка чуть ранее, правда вещь изменчивая. Ромоло не договорил, не
рассказал о многих вещах. Или не знает, или умолчал нарочно. Мне по
большому счету плевать.
В этот момент я нащупал пружинку замка, и она тихонечко
щелкнула. Как по мне, оглушительно громко. И чтобы отвлечь
внимание, я продолжил.
– А что до вас, Ваше Величество. Я кажется понял. Она, это вы в
молодости. В ней вы видите себя в молодости. Когда вы были молоды и
наивны, полны надежд и светлых ожиданий. Но если вас предали, это
не значит, что все так поступают. Бывает, что люди дружат. И
помогают друг другу по мере своих сил, лишь потому что это
правильно, и не ожидая каких-то благодарностей. Но вы так привыкли
играть в игру. Так привыкли предугадывать следующий ход, чужие
помыслы, тайные и явные, что везде рассматриваете подвох и умысел.
Но это не тот случай. Мне абсолютно плевать на благосклонность
семьи Моретти и какой-либо другой семьи. И уж тем более на манор и
на этот дутый титул. Эти бумажки так и валяются, я их даже не
открывал ни разу больше. Я в принципе не хотел сюда ехать. Причина,
по которой я приехал в столицу проста и обыденна – это письма. Я
дал слово мастеру Эрвигу, что исполню его последнюю волю. Слово,
это единственное, что у меня есть. Поэтому я его так чту. И никогда
просто так не даю.
– Довольно! Мы устали слушать этот бред. – Сказал, как отрезал,
стоявший неподалеку от королевы мужик. – пора заканчивать этот
цирк, тебе было велено назвать имя!
Он был отлично одет, весь чистый и холеный, с прямой как палка
спиной и аккуратно подстриженной седой бородкой и в расшитом
камзоле. Таких обычно рисуют на портреты, и вешают в позолоченную
рамку на центральное в холле место. Показывая, что вот, смотрите,
это мой предок. Я оглядел его с ног до головы и обратно, словно
только заметил.
– А ты еще кто такой?
Он хотел было что-то сказать, и уже набрал воздух. Но услышав
мой вопрос, подавился от возмущения, и слова застряли у него в
горле.
– Капитан Лазар. – Вставил свое слово изображавший до этого
статую дон Севэро, встав так, чтобы он оказался между мной и
королевой. – Вы обыскивали его?