.
М. А. Лифшиц настаивает на бесконечности сознания как источнике его освобождения от своих ложных форм, то есть его преображения: «Дело в том, что сознание, адекватное своему понятию и в этом смысле идеальное, не может быть конечным… В противном случае сознание не может выйти за пределы навязанного ему синдрома, личной или коллективной галлюцинации, которое тем более владеет человеческой мыслью, чем более она воображает себя формально свободной от своего объективного содержания»[157].
В качестве вершинного достижения русской философии XIX в. можно рассматривать концепцию «целостного разума», идущую от И. В. Киреевского, и «идеал цельного знания» В. С. Соловьева, делающие философию особой аскетикой, духовно-практическим «исцелением ума»[158]. Соответственно, в XX веке вершинным достижением русской философии стало подготовленное в предшествующий период воцерковление ума и неопатристический синтез, суть которых концептуально впервые сформулировал о. Георгий Флоровский. По выражению современного исследователя П. Гаврилюка, «Флоровский делал патристическую теологию современной, а современность – устаревшей. Создатель неопатристического синтеза может быть назван традиционалистом-инноватором и обновителем традиционализма»[159]. При этом его понимание синтетизма русской философской традиции не исключало радикальной переинтерпретации и даже отторжения многих ее элементов: в частности, как отмечает А. И. Резниченко, о. Георгий Флоровский «декларирует собственную онтологическую модель как антивсеединство и антисофиологию, он уже полагает концепты и конструкции русской религиозной метафизики внутрь своих построений – пусть даже как антитезис к тезису»[160]. В данном случае «анти-» здесь означает не «против», а «вместо».
Говоря о «подвиге русской философии», который состоял в том, что она в лучших своих проявлениях смогла противостоять идущей с Запада секуляризации сознания, А. Л. Казин так определяет ее вершинное достижение: «фундаментальный принцип нашей философии есть принцип верующего разума. Утверждая себя именно как ум, то есть как рефлексивное (различающее себя и своё отношение к бытию) мышление человека, русский ум в то же время хочет оставаться частью православной души, направленной к Богу как держателю всего сущего. Иными словами, русская философия со времени своего возникновения и по сегодняшний день сопротивляется картезианско-кантовскому трансцендетальному соблазну – сводить (редуцировать) мир к человеку или даже вовсе выводить весь мир из него»