Единственное, что он рассказал, так
это о состоянии Александры Фёдоровны, которая пережила сильный
нервный шок и в настоящее время также находилась на постельном
режиме. Весь день я провёл в полусонной дремоте — сказывались
головные боли, слабость, дурманящие лекарства и скука... Пытался
размышлять о произошедшем, об увиденном во сне, но от умственных
усилий засыпал... К вечеру Гирш обещал разрешить встречу. Не то
чтобы она мне сильно нужна, однако положение обязывало...
На свидание доктор отвёл пятнадцать
минут, и я был ему благодарен, что не больше... Слишком уж
тягостным показалось общение с морально подавленной, находящейся на
грани истерики женщиной. Которая к тому же была мне по большому
счёту чужой...
«Проклятье...»
Измученный переживаниями, головной
болью заснул рано, так и не узнав никаких подробностей. Однако
засыпая, я понял, что всё к лучшему — и то, что удалось выжить и
отделаться лёгкой контузией. И то, что теперь у меня будет веский
повод странно себя вести, «забывая всякое»...
ИсноватяжёлыйБоингвзлеталнадмоейголовой...
Япочему-тоточнознал,
чтоэтоименноБоинг... Азатем,
изчёрногоБМВраздавалисьвыстрелы—итакпокругу.
Оченьнавязчиво...
Усилиемволияпыталсяразорватьнеприятнуюцепочку...
И, наконец, мнеэтоудалось.
«Наблюдатель»оказалсянедалекоотбольшойтолпы,
состоящейвосновномизмолодыхлюдей,
вокругстоялгул, крики,
призывыкого-тобить...
Исновасамолёт...
Утро предсказуемо прошло в компании
Гирша, однако после осмотра и лёгкого завтрака я категорически
потребовал допустить ко мне Трепова:
— Густав Иванович, да поймите же вы
наконец, что лежать в бездействии и безвестности, это гораздо хуже,
чем обсудить тревожащие меня вопросы. Поговорю с министрами и
успокоюсь!
— Хорошо, государь! Однако я должен
потребовать личного присутствия, дабы наблюдать за вашим
самочувствием.
— Ладно, наблюдайте. Но помните о
необходимости соблюдения государственных тайн.
— Непременно, государь.
Первым посетителем вместо ожидаемого
мной Трепова оказалась Мама. Что, по здравому размышлению
было предсказуемо — хорошо ещё, что священника не прислали...
— Никки? Как ты себя чувствуешь? —
вдовствующая императрица снова была в чёрном платье и выглядела
взволнованной.
— Уже лучше, м... — выговорить слово
«мама» в её отношении у меня не получилось, и пришлось замять конец
фразы. — Голова сегодня не болит, в глазах не рябит. Густав
Иванович сказал, что и рана на голове затянулась. Да и была не
опасна — простая ссадина.