– Более питательной пищи, чем подается к столу, я придумать не могу. Сами изволите видеть – что ни день, то свинина, то баранина, даже в постное время скоромимся.
– Ни то, ни другое супруге вашей не подходит. Завтра же распорядитесь прислать из города французских булок. Птицу можно достать и здесь, если у вас имеется хороший стрелок, и охотник. Смородиновый сок, соединенный со сливками только что снятыми, тоже в состоянии ваш человек изготовить. Только все эти блюда не однажды употребляться должны, а постоянно.
– Вы, сударь, видно привыкли жить в столице. А у меня лишних людей в доме нет. Одного, изволите говорить, человека надобно послать стрелять цесарок, другого – кушанья заморские стряпать. В поле то, сударь, кто же останется? Сейчас и урожай подоспел немалый.
– Я только исполняю свое дело, Ефрем Трофимович. Приказывать вам не могу, а известить – обязан. Супруге вашей предстоящая зима может стать не по силам.
– Это уж вам лучше знать. Вы – лекарь. Отчего же не лечить, если хворь приключилась. Я ведь не на то закон принял, чтобы от хворой жены откидываться. Коли возьмете недорого, то движением лечить согласен. Только двигаться должна Прасковья Гавриловна, а люди мои не в города за булочками скакать, ни по лугам с дробовиком бегать не станут.
Помня желание матушки, я принудил себя остаться в усадьбе, обитатели которой были мне противны, домашние порядки – скучны и отвратительны, возможности к проведению необходимых для больной мер – ограничены.
Скоро познакомился я с двумя соседями – помещиками. Один из них оказался человеком просвещенным, какого я не мог надеяться встретить в провинциальной глуши, и какого не часто родит столица, ибо он достоинства ума соединял с прекрасным сердцем и беспорочною простотою привычек. Он был благообразный красивый старик на вид годов около шестидесяти, если только человек таких лет, и у которого один рукав пустой и набит ватою, а глаз вытек и завязан платком, все-таки может назваться красавцем. Он был морским офицером, образование свое получил в Англии, где провел первые годы службы под знаменем короля Георга.
Недавно вернувшись из русской экспедиции в Америку, он обосновался бобылем в своем доме. Последний более походил на хутор, чем на усадьбу – достойное владение, чтобы посреди пустыни закончить свой век. О себе сосед мой говорить не любил, но я слышал стороной его печальную историю.