— Да. Это было… Это было… — тут, не имея возможности подобрать правильные слово, Марика просто вытянула перед собой руки и помяла ими воздух так, будто на самом деле под пальцами вновь оказался крепкий зад того волка. — Было стыдно, но очень, просто очень круто.
— Стыдно, но круто…
— Да! Сама бы я на такое никогда не решилась, а тут…
— Тут тебя вроде как заставили, я правильно понимаю твою мысль?
— Ты вообще все понимаешь слишком правильно, Иви. Иной раз настолько, что даже общаться с тобой стремно. И как с тобой муж живет?
— Я не замужем, — хмыкнула Иви и нетерпеливо забарабанила карандашом по блокноту.
Марика восприняла это как намек на то, что полезла, куда не просили, и вернулась к своим баранам, а вернее к волкам, о которых думала так интенсивно, что те, по идее, уже от икоты и помереть могли:
— Да. Понимаешь, они были… ну… Ну вот как в полицейских детективах — добрый следователь и злой. Один отдавался, другой соблазнял и даже немного заставлял меня, но при этом я вообще его не боялась. Как-то было ясно, что, если я воспротивлюсь, никто силой меня ни к чему принуждать не будет.
— Идеально, — с легким, едва ощутимым вопросом в интонации спросила Иви.
— Да. Идеально, — согласилась Марика и вдруг закручинилась: — Было бы, если речь не шла о волках-оборотнях мужеского полу. Причем сразу о двух, чтоб им ни дна, ни покрышки!
На работу Марика все-таки немного опоздала, но не так, чтобы скандал-скандал. Да и важнее было другое — то, что после разговора с Иви она наконец-то успокоилась. Так, будто бы сама себе грехи отпустила.
Посетителей было много, как и всегда в воскресный вечер. Марика носилась между залом и кухней, принимая заказы, а после разнося по столикам кофе выбранные посетителями разнообразные сласти.
Но потом поток начал уменьшаться, и даже получилось немного передохнуть и поесть самой: командовавший на кухне кондитер Дей Сандерс налил ей стакан молока и пододвинул тарелку с большой, румяной, только что зажаренной и щедро политой сливочным соусом горячей вафлей. Эти вафли были действительно хороши: Марике казалось, что она этой вкуснотой не наестся никогда.
В памяти, естественно, тут же всплыло, как наглец волчара в клубе называл ее огоньком и сладкой вафелькой… Про первое все было ясно: свежеокрашенные в огненно-рыжий цвет волосы. А вот со вторым…