Зато появилось понимание: жизнь, которой жила ее семья, а теперь и она сама, давно стала предметом научного изучения. То, что, казалось, могло интересовать только полицию, было разложено по полочкам умными людьми, с криминалом никак не связанными. Так, может, реально получится найти рецепт? Узнать, что надо делать, чтобы все-таки стать счастливой?
Пока Марика пребывала в состоянии вынужденной слепоты из-за слишком сильно зажмуренных глаз, перед которым теперь так и плясали яркие звездочки, перед внутренним взором стали сами собой вставать картины из прошлого: батарея разномастных бутылок рядом с помойным ведром, кровавый отпечаток ладони на стене и глухая, душная темнота в платяном шкафу, в который Марика забивалась и сидела вот точно так же — крепко-накрепко зажмурив глаза и зажав ладонями уши.
Чтобы не видеть, чтобы не слышать, чтобы не чувствовать. И чтобы иметь возможность жить дальше, делая вид, что ничего такого и не происходит в ее родном доме, в ее семье…
«Эмоции травматика заморожены, чувствительность снижена, — писала автор статьи, и Марика хотела бы поспорить с ней, но понимала, что будет врать сама себе. — Травматик, даже если фактор, некогда и вызвавший травму, остался далеко позади, и дальше живет словно вполсилы, дышит верхушками легких, не допуская глубокого вдоха, потому что это может причинить боль, потому что проще не чувствовать совсем, убрать эмоции из своей жизни. Это своеобразная анестезия, защищающая от страха, злости, вины… Но ведь заблокировать эмоции избирательно невозможно. Нельзя перестать испытывать злость или ненависть, но сохранить возможность любить — чувства идут комплектом. Отказываясь от плохих, мы автоматически лишаем себя и хороших».
И ведь это как раз с Марикой и произошло! Она сама лишила себя радости жизни. Она не смогла, не разрешила, просто не дала самой себе шанса глубоко, по-настоящему полюбить Германа… и после обвинила в том, что все в их семье не в порядке, не себя, а мужа!
Увлекшись перспективой какой-то там немыслимой яркости и напряжения чувств, она упала, раскинув руки, в роман с Бадом, который на фоне первого мужа выглядел таким брутальным и волевым, а на деле оказался копией отца! Даже внешне! Что уж говорить о замашках…