Выглядит бабуля Янович, как всегда, экстравагантно: на голове блондинистый парик, все, что ниже тощей шеи, замотано в бархат винного оттенка. По непроверенным данным, нашей старухе лет сто. И есть вероятность, что она сама лично закладывала фундамент этого особняка. Янович – одинокая очень-очень старая дева, и, на самом деле, называть ее «мисс» просто нелепо.
— У нас вот… — подхожу к ней со своим бланком и морщусь. Старушечий запах, который она источает, столь сильный, что приходится перевести дыхание в режим экономии.
— Ясно, — бабуля выгибает черную нарисованную бровь, цепкий взгляд ее бесцветных глаз придирчиво сканирует меня и Женю, — вы та самая парочка из кабинета мистера Чемберса. Прошу за мной, молодые люди.
— Мы не парочка! — возражает Женя.
Но старуха даже не оглядывается.
Опасаясь, что Женя даст деру и лишит меня удовольствия измываться над ней, я обхожу девушку и кладу ладонь на рюкзак.
— Шагай уже, — слегка подталкиваю.
Женя нервно дергает плечами, пытаясь избавиться от моей руки, но не сбегает из-под конвоя, как угрожала ранее. Ее взгляд направлен в пространство распахнутой двери.
Любопытство оказывается сильнее неприязни.
Ее можно понять.
Двухэтажная библиотека Истерна способна поразить даже тех, кто не любит читать, своей грандиозностью и старинной атмосферой. Кажется, что здесь даже время течет иначе.
Женя крутит головой во все стороны, проходя мимо столов. И я ошибся. Не все столы пустуют. Включенные настольные лампы подсвечивают макушки нескольких одиночек. Такое ощущение, что им все каникулы не давали книги в руки, и теперь они торчат тут, чтобы вдоволь начитаться. Настоящие маньяки.
Бабуля ведет нас вдоль зала. Я плетусь вслед за Женей, изучая ее реакцию.
Ей здесь нравится.
У последнего ряда стеллажей, там, где начинается лестница, Янович заруливает в крайний ряд и приводит к двери, расположенной на несколько ступеней ниже уровня пола. Мы спускаемся и попадаем в узкий плохо освещенный коридор, который заканчивается другой дверью. Похоже, это склад или какая-то подсобка.
— Здесь доживают свой срок книги, отправленные на утилизацию, совершенно испорченные или неактуальные издания, — объясняют нам прежде, чем впустить.
Внутри тесно. Над нашими головами возвышаются старые стеллажи. Помещение от пола до потолка завалено макулатурой. Оказавшись в замкнутом пространстве, я глубже вдыхаю. Пахнет пылью и старой бумагой.