Яблоко от яблони - страница 7

Шрифт
Интервал


проступают синие жилы.
И с чего бы вдруг пополудни
молока ей так захотелось?
И никто ее не разбудит.
Не успела… жаль, не успела….

Огни на пруду

Небо ночное плавится на огне
Тонких свечей церковных, и капли воска
В черную воду падая, тонут в ней —
Где-то на дне мерцают и тают звезды.
Тайны минувших дней растворяет ночь,
Не обещая сделать хоть что-то явным.
Звуки шагов в испуге метнутся прочь,
Хлопнут в ладони от удивленья ставни.
Из полумрака или небытия
По мановенью чьей-то руки и воли,
Белые стены, стены монастыря
Вновь дорастут до праздничных колоколен.
Словно сквозь толщу вод или прошлых лет,
Даже не звон, а вздох переливом слышен.
Чья-то молитва снова разбудит свет,
Видимых нам небес поднимаясь выше.
Выше желаний, радостей или бед,
В прошлых паденьях и вознесеньях каясь,
Чья-то душа восходит сама к себе,
Белых ступеней каменных не касаясь.
В небе ночном негромко вздохнет звезда,
Чувствуя неизбежность к земле скольженья.
В зеркале непрозрачной воды пруда
Тонет ее неяркое отраженье.

Хлеб и вода

«….Да, ненавижу старый мир… А что я без всего этого?

Это хлеб мой и вода моя…»

Аркадий и Борис Стругацкие "Хромая судьба"
Черствый хлеб утоптанной земли
размокает в теплых талых водах.
Тени голубого небосвода
в ноги скорбным яблоням легли.
Голый сад как ненакрытый стол —
неприветлив, холоден и скуден.
Стаи возвращающихся буден
в облака вонзаются крестом.
Подставляй же плечи, торопись,
принимайся боронить и сеять,
следуя завету Моисея,
сотвори из праха снова жизнь.
Собери трудов своих плоды,
восхвали дарующего ямбом,
и в саду, в тени ветвистых яблонь,
стол накрой рассветом молодым.
Не жалей ушедших вод и лет,
на гостей не возводи напраслин,
с каждым, кто придет к тебе на праздник,
преломляй насущный свежий хлеб.

«В этом море-окияне что ни лодка, то ковчег. Кто тут будет окаянней, чем непарный человек…»

В этом море-окияне что ни лодка, то ковчег. Кто тут будет окаянней, чем непарный человек?
Подбирай себе второго, без него ни вплавь, ни вброд, до чего же, право слово, компанейский мы народ.
Птица к птице, рыба к рыбе, на двоих одна блесна, что с того, что вместе – гибель, на миру и смерть красна!

«У подсолнуха голова тяжелая, ниже, ниже клонится на плечо, с лепестков пыльца разноцветно-желтая сыплется и колется горячо…»

У подсолнуха голова тяжелая, ниже, ниже клонится на плечо, с лепестков пыльца разноцветно-желтая сыплется и колется горячо.