Вот здесь Лёха со своим сарказмом был в тему. Ему не полагалось делать ничего, помимо того, что приказано. А приказано было выполнить частный заказ и отловить беглеца. И приказ ему отдавала не я.
Я вытащила телефон и набрала Эрика. Когда дядя ответил, я описала ему наш рейд коротко, но в красках.
- И что ты предлагаешь? – без энтузиазма уточнил Эрик.
- Я везу его к тебе.
- Почему?
- Потому что нельзя его возвращать туда, где его держали.
- Лада, я знаю, что ты весь свет готова пожалеть, но давай как-нибудь пореже, а? Через два раза на третий хотя бы… У меня мест нет.
- Эрик, я обещала ему помочь!
- У меня подвал не резиновый.
- Эрик, он совсем сопливый ещё. А его там кололи, и похоже ментолином.
- Оу… - отозвался Эрик. – Ты уверена?
- Насчёт ментолина – не гарантирую, но пацана до полусмерти залечили.
- Ладно, я сам разберусь. Вези… Скажи старшему группы, чтобы заказ держал открытым.
Я убрала телефон и повернулась к Алексею:
- Парня везём к Эрику. Заказ не закрывай.
Алексей только воздел руки и возвёл глаза к небу.
- Вот почему, Ладка, как только ты идёшь со мной, так ни одно дело нормально не заканчивается?
- Не знаю. Совпадение.
- Кому совпадение, а кто опять мимо премии, - проворчал Лёха себе под нос. – Ладно, давай в машину.
Я пошла к чердачному окну, Алексей поплёлся за мной.
Мы влезли на чердак, спустились на лестницу, и я поскакала вниз, держа руку на перилах и заглядывая в почти бездонный лестничный пролёт, завивающийся спиралью.
- Эх, Ладка, чокнутая ты девица, но я тебя всё равно люблю! – провозгласил Лёха позади меня.
- Что тебя опять на любовь разобрало? На мой зад пялишься?
- Я не пялюсь, я любуюсь… И вообще, может, всё-таки выйдешь за меня?
- Ага, счас, бегу уже.
- Что ж так?
Лёха любил такой безобидный трёп, но он меня только в невинной нежной юности забавлял, теперь утомляет. И я буркнула, чтобы отвязаться:
- Я тебе сто раз говорила: ты не в моём вкусе.
- Ну вот, всегда так… - притворно заныл он.
Сил моих нет... Мы с ним знаем друг друга лет сто. Восемь, если точно. Мужику уже под сорок, а он всё дурачится и, что особенно раздражает, не меняет пластинку.