По так и не поднялся со своего пригретого места, лишь поводил по воздуху пальцем с чипом, набирая заявку в отдел обеспечения на устранение неисправности.
Подойдя к крану, Дмитрий хорошенько треснул по нему кулаком.
– Зачем ты это делаешь? – Ужаснулся Алан.
– Когда я начинал работать на «Авто Тазе» любая неисправность сначала проверятся на такой метод исправления.
– Помогло?
– Нет. – Раздосадовался Дмитрий, покрутив рукой около сенсорного датчика включения воды. – Тебе очень нужна вода? До корабля не потерпишь? Там наверняка она есть.
– Без отлагательства! Я уже две минуты стою с грязными руками, там возможно уже начали зарождаться вредные бактерии! Еще немного и придется вызывать дезинфекторов!
– Не суетись, командир! – Осматривая комнату, отсек Дмитрий. – Сей час что-нибудь придумаем.
С этими словами он направился к смывному бачку и ловким движением пальцев выковырял оттуда голосовой датчик слива воды.
– Второе правило «Авто Таза»: если что-нибудь не работает – сними нужную деталь с исправного механизма. – Пояснил свои действия Кулибин.
Пока он пытался, приладит полученный датчик к неисправному крану, Беллертон все не унимался:
– Зачем в русском крае до сих пор производят машины с двигателем внутреннего сгорания?
– Сложный вопрос, Алан. Легче ответить на: «Какой смысл бытия и вообще?», чем на этот. Поговаривают, что до войны их делали для русских, чтобы те привыкали к ужасам боевых действий: отказам боевой техники, стрессовым ситуациям и так далее… А теперь… Может они садисты? Кстати, я сейчас прочитал в новостях, что как раз сегодня этот автозавод закрывают.
В глубоких раздумьях о своей малой родине, Дмитрий закончил ремонт.
– Сегодня точно наступит конец света: на западе рушатся основы цивилизации, а в русском крае наконец-то закрыли «Авто Таз».
– Что такое «конец света»? – Удивился Алан.
– Не вникай, командир. Лучше попробуй включить воду.
В комнате зашипел воздух, и динамики в стенах проскрипели: «Экипажу пора собираться к вылету. Через десять минут всем быть на стартовой площадке».
Ну, вот и все… Пора сделать первый шаг. Он всегда такой печальный. Как-будто расстаешься с чем-то родным. Причем, навсегда. Дмитрий и понимал, что в этом полете нет ничего опасного – послевоенные технологии редко дают сбой. Для этого было пролито очень много крови.