, то есть, конечно, не к ней, а к ее мужу и сыну.
***
А все началось с того похода з ругелею. И если вы не знаете, что это такое, даже и лучше, я ведь тоже, когда пускался на дебют, не знал, что и в хоккейные ворота тоже можно ловить, было бы что…
Хату мы достраивали сами. Завезли кирпич, тысяч около восьми. Выгружали и носили всем семейством, а все одно с непривычки – тяжко: ноги-спина гудят, кожа на ладонях горит, стертая и под рукавицами. А Василь, наш сосед, зашел и помог. И позвал на рыбу, «якщо я хочу, звісно: Михайло з синами з ругелею іде… Бовтати».
Что такое «бовтати» я представлял слабо, и наутро пришел к Васе, как положено рыбаку, с удочками и складным стульчиком, в штормовке, джинсах, резиновых сапогах и широкополой панаме, но Василь сказал, что «вудки зайві, і краще було б якійсь непотрібні штані – і на ноги щось зовсім старе, щоб не жаліти.» И я натянул спортивные штаны, куцые и «подстреленные», из которых вырос еще в школе, с дырками на коленях и штрипками внизу, одна – разорвана, и вторая выше щиколотки; батину армейскую рубашку, в которой таскал вчера кирпичи, остроносые модельные штиблеты с выпускного и носовой платок, завязанный на четыре узла. Я был полон надежд, ладони горели и Вася, оглядев меня, сказал:
– О, так краще. Вся риба буде наша.
На пятом часу тяганий «ворот» по протокам, мокрый и грязный по горло, измученный и рекой, и солнцем, и слепнями, – я возненавидел и проклинал все: и скользкие штиблеты, пудовые от грязи, и платочек с головы, утерянный где-то, и ругелю, и рыбу, которой было так мало в каждой попытке, что мы еле-еле насобирали два мешочка: один с совсем мелкой, а другой – правда, крупнее, но всего, может, килограммов пять, – то есть – по кило на брата…
Устали все, и старшие, и хлопцы-подростки, но шли, и каждый раз глаза у них загорались, когда из подымаемой ругели уже проглядывало, что там, а когда взяли щучку, грамів на триста, Михайло сказал:
– Хоча б кіла за два на нос…
– Так, було б непогано, – підтримав Василь.
И они пошли уверенней, а я прикинул, поделил-помножил, – это что ж, еще часа четыре, как минимум? – а куда деваться – я ковылял за ними, более всего презирая себя, неспособного, непривычного ни к кирпичам, ни к полю, ни к чему, кроме расчетов среднечасовой производительности труда и планов по вылову… О перерыве на обед никто и не думал, я плелся последним, Василь и Михайло несли ругелю, хлопцы