– Крон, ты специально говоришь так, чтобы я подумала, будто ты врешь?
– Да, но в этот раз я не вру, – он смущенно улыбнулся.
– Тогда совсем тебя не понимаю.
– Просто хотел, чтобы ты увидела во мне человека. Этого адмирала я создавал с себя. Он тебе не нужен. Это не самая удачная моя копия.
– И теперь тебе кажется, что он обрел самостоятельную жизнь?
– Так и есть. С вымышленными персонажами всегда так бывает. Я хотел, чтобы тебе было интересно, но персонажей нужно убивать вовремя, особенно если пишешь их с себя.
– Тогда причем тут место? Почему нельзя доиграть?
– Да потому что ты уже доиграла. Нельзя его оттуда вытащить. Пусть уходит в небытие, как ему и положено.
– А что будет, если забрать его с этого острова в другой сон? Ну, теоретически…
– Знаю я твое «теоретически». Ничего у тебя не выйдет, а если и выйдет, во Вселенной станет на одного несчастного призрака больше. Оно тебе надо?
– Объясни метафизическую часть целиком, а то сыплешь мне отговорками.
– Сон очень похож на смерть, за исключением того, что нельзя проснуться. Но по сути, это одно и то же место. С момента смерти физического тела, умирание длится еще какое-то время, после чего сознание возвращается в изначальное состояние. Происходит осознание смерти, тогда ты можешь задержаться на какое-то время в этих снах или идти дальше; или же не происходит, тогда ты перестаешь быть, рождаешься заново или растворяешься, но себя уже не помнишь.
– Может, ему просто все объяснить?
– Не твоя это задача. И вообще, я не хочу, чтобы ты сейчас сталкивалась со смертью. Еще рано, тебе никак нельзя умереть раньше срока. Не надо так рисковать, тебе еще долго…
– Боишься, значит…
– Я все время помню, что ты смертна, – произнес он почти шепотом и отвернулся.
– Крон, ну нельзя же мне теперь от каждой тени шарахаться!
– Нельзя. Но лучше бы ты шарахалась. И вообще, я уже жалею, что создал этого адмирала. Надо было самому за него играть.
– Да ладно, хороший же персонаж вышел, как живой.
– Такой живой, что меня живее, – пробубнил он, опустив глаза, а потом взглянул на меня, – Ну чего в нем такого-то, что нет во мне?
– Да ничего, – пожала я плечами.
– Давай, просыпайся уже, – он подошел к алтарю, схватил меня за ногу и сбросил вниз. Удивительным образом, каменный пол храма превратился в мягкую постель.