После же окончания Восточной войны –
в отставку Леру вышел с сержантским званием и пенсией по ранению –
Жан-Батист наконец почувствовал, что приключений в этой жизни
больше не хочет. Остепенился, женился, заделал пару детей, нашел
себя в ремесле каменщика и в целом мог назвать себя достаточно
счастливым человеком.
- Папа! Папа! – В комнату вбежал
заплаканный четырехлетний сын, баюкая окровавленную руку. – Собака!
Меня ук-куси-ила!
Захлебываясь в слезах маленький
Альфред попытался донести свою беду до родителя.
- Что случилось? – Жан-Батист
торопливо слез со стула и бросился на помощь пострадавшему
отпрыску. Укус на самом деле был пустяковый – просто пара глубоких
царапин, тем не менее кровь шла достаточно активно, поэтому раны
пришлось промывать и заматывать в чистые тряпки. Впрочем, уже через
пару минут Леру понял, что именно сам укус – самая маленькая из его
проблем в данный момент.
- Собачка, смешная, растрепанная вся
такая с высунутым языком, - принялся объяснять маленький Альфред, и
от каждого его слова сердце мужчины сжималось все сильнее. – Я
хотел ее погладить, а она меня ук-куси-ила…
Не нужно было быть профессионалом или
иметь медицинское образование, чтобы различить в рассказе ребенка
очевидные признаки бешенства у описанного мальчиком животного.
- Где это произошло? Где тебя укусила
собака? – Вообще-то Леру запрещал своему сыну уходить далеко от
дома, все же Париж в эти времена был далеко не самым безопасным
местом, однако порой стайка окрестных детей забиралась в своих
играх достаточно далеко.
- Тут, за углом, - кажется реакция
родителя напугала маленького Альфреда еще больше, потому что он,
вместо того чтобы начать успокаиваться, снова принялся
всхлипывать.
Жан-Батист не теряя времени кликнул
жену, перепоручив ей заботу о сыне, ухватил железную кочергу,
которая виделась вполне надежным инструментом против любой собаки и
выскочил на улицу. Распугивая случайных прохожих перекошенным лицом
каменщик бросился в указанном сыном направлении и всего спустя пару
сотен метров наткнулся на того самого растрепанного пса, о котором
говорил Альфред. Всклокоченная, неопрятная шерсть, высунутый язык,
капающая слюна, стеклянный взгляд, неуверенные движения – сомнений
в конечном диагнозе быть просто не могло. Бешенство.
Леру с гортанным воем подскочил к
псине и принялся наносить ей удары кочергой по голове, по спине, а
потом куда только вообще придется. Пес и так еле держащийся на
ногах отдал богу душу уже на втором ударе, но француза это не
остановило, он продолжал бить несчастное животное, вымещая на
окровавленном трупе весь свой страх и чувство безнадежности, ведь
спасения от ужасной болезни фактически не было. Тебя укусили, вот
ты еще ходишь, дышишь, разговариваешь. Можешь радоваться жизни
даже, но фактически ты уже труп. Пройдет месяц-другой-третий и
симптомы обязательно проявят себя… А дальше медленная и мучительная
смерть.