— Аня, что ты такое говоришь? — Кирилл отказывался верить в то, что она действительно отказалась от него. — Никуда я не уйду. Ты моя жена и…
— Недолго, — перебила она его бесцеремонно.
— Что недолго? — не понял он.
— Недолго я буду твоей женой, так что всё это ни к чему, — она резала по живому.
— Даже не думай, — невольно повысил он голос. — Никуда я тебя не отпущу! Я понимаю, что тебе больно, но мы обязательно переживем это. Вместе.
Тут она рассмеялась, но смех Ани был невеселым и имел зловещий оттенок.
— Вместе? Ты это сейчас серьезно? — фыркнула она, отсмеявшись. — Нас нет, и не надо мне сейчас доказывать иное. Не выдержала наша ячейка общества тех испытаний, что устроила твоя мамочка. Увы. Зато ты теперь с чистой совестью можешь отправляться к своей богатой наследнице и обещать свою руку и прочий ливер. Ни я, ни наш ребенок больше не мешают тебе в этом!
В нем мгновенно поднялся адская волна злости. Она говорила так, будто смерть их ребенка было освобождением. В нем мгновенно закипела кровь.
— Ты соображаешь, что говоришь? Совсем спятила? — зарычал он, как раненный зверь. — Это был не только твой, но и мой ребенок, и я хотел его рождения. И не нужна мне Алина. Мне никто кроме тебя дуры не нужен!
Аня открыла рот, чтобы снова начать спорить, но вместо слов с ее губ сорвался всхлип, а потом и вовсе расплакалась, закрыв лицо руками. Она пыталась скрыть свои слезы, но он прекрасно видел, что ей очень больно.
Идиот! Нашел время припираться. Она еще от отравления не отошла, все разговоры могли подождать. Кир сразу же бросил к ней, стараясь обнять и прижать к груди, хоть как-то облегчить ее страдания.
— Прости меня, милая, — молил Кирилл, щекой прижавшись в её макушке. — Пожалуйста, прости. Я сделаю всё, что угодно, чтобы ты меня простила. Проси всё, что хочешь.
Неожиданно она замерла, словно в камень обратилась. Даже плакать перестала, будто кран со слезами неожиданно выключили. Аня медленно отстранилась от него и посмотрела прямо Кириллу в глаза.
— Уходи, Кирилл, — произнесла она твердо. — Это моё желание. Я больше никогда не хочу видеть тебя.
Ему будто кто-то заехал кулаком в солнечное сплетение, выбивая весь воздух из легких.
Окончательный приговор без права на обжалование.
Конец, с которым он не может поспорить.
Потому что пообещал. Потому что уже достаточно налажал. Кирилл сам отрезал себе все пути к отступлению и не осталось места для маневра. Ему ничего не оставалось, как послушать ее, сдержать данное им слово.