Я повернулся к усадьбе, и в
этот момент лежащая на земле валькирия снова громко замычала и
задёргалась.
— Я отпущу тебя, если ты
успокоилась, — сказал я, вытаскивая тряпку из её рта.
— Возьмите меня с собой! Я чаще
с ними общалась, и Таня может испугаться!
— Тебя как зовут?
— Ира!
— Ты обещаешь, что не
набросишься на них или не выкинешь ещё какую-нибудь
глупость?
— Обещаю!
— Хорошо. Отпустите
её.
Ира вскочила на ноги и первым
делом обернулась к бараку.
— Все будет хорошо!
Ждите!
О, неужели внушение все-таки
сработало?
Я приобнял Таню, и мы медленно
пошли по дороге к усадьбе.
— Ваше благородие! — Навстречу
нам бежал один из двух бойцов, оставленных в комнате связи. — Рация
заработала! Мы игнорируем, как вы и говорили, но она уже пятнадцать
минут без остановки вызывает.
— И что говорят?
— Приём, говорят, вызываем
поместье Пантелеева, срочно ответьте.
— Продолжайте слушать, если
что-то новое скажут, сообщите.
— Так точно! — гвардеец
развернулся и умчался в усадьбу.
***
То, что ребята назвали
подвалом, по сути, являлось полноценным минус первым этажом, и
треть его занимала самая настоящая тюрьма.
Длинный коридор и по семь камер
с каждой стороны. Причём девушки были здесь впервые. Для кого это
построено? Чего мы ещё не знаем о верном слуге императора графе
Пантелееве?
Сначала мы зашли в «лазарет»,
то есть в отдельную камеру, где лежали пятеро тяжелораненых. Среди
них нужных нам людей не оказалось.
Дальше мы стали двигаться от
одной двери к другой, и у каждой Влад открывал смотровое окошко и
громко командовал.
— Подходим по
одному!
Лица менялись, но ни в ком
девушки не признавали «избранных».
— Не может быть, чтобы мы всех
их убили, — прошептал мне на ухо Влад, когда и напротив
предпоследней камеры бывшие рабыни отрицательно замотали
головами.
Вообще, такое запросто могло
быть, ведь во время побоища в Савино дольше всех не желали
сдаваться именно приближенные жирному мудаку отморозки.
Соответственно, их и полегло больше всего.
— Подходим по одному! — снова
скомандовал главный гвардеец.
В окошке по очереди появились
пять лиц, и девочки снова никак не среагировали. Зато среагировал
я.
Первый пленник был чистым и
прилизанным, а последний чумазым и растрёпанным. Вот только это всё
равно был один и тот же человек. Он надеялся, что в полумраке фокус
с подменой проканает, и у него получится выдать себя за другого. И
причина для подобного поведения могла быть только одна.