- Почти как тюрьма, - говорит она, глядя на поверхность стола. – Даже свидания в установленное время.
- Ты на меня… обижаешься, да?
- Вовсе нет, - говорит она, но Никита понимает, что она лжет.
- Слушай… ты ведь понимаешь… что…
- Что все то, что я тебе рассказывала, неправда?
Никита сглатывает.
- Знаешь… - ее глаза бегают по комнате. Кажется, они уже побывали в каждом из ее уголков, даже его халат она рассмотрела, каждую пуговицу… но ни разу не подняла взгляд к его лицу, - может, у меня и правда не все дома… и я даже знаю, в чем это проявляется… но то, что я говорила тебе – это правда. Святослав Борисович выпишет меня лишь тогда, когда я признаюсь в обратном, но я никогда не признаюсь. И знаешь, почему?
Он молчит.
- Потому что я не стану лгать. А это… заведение, - она пожимает плечами, - оно мне не в тягость. Знаю лишь одно – стоит Давиду Егорьевичу или Олимпиаде Егорьевне захотеть – и я тут же покину это место. И надеюсь… что обойдется без жертв.
- Давид и Олимпиада… - Никита решает доказать (если не бывшему преподавателю, то хотя бы себе), что множественное расстройство личности у нее все же есть, - они иногда берут контроль над твоим телом? Управляют тобой?
- Только Олимпиада Егорьевна, - отвечает Арина. – Давид Егорьевич так не умеет… но он… он умеет много другого… он делает… более жуткие вещи.
- Например?..
Арина начинает чаще дышать.
- Однажды он сорвал с меня одежду. Взмахом руки. А затем… поднял в воздух… даже не касаясь… она знал, что делать со мной то, что он делает со многими другими девушками – нельзя, иначе тогда госпожа потеряет на-до мной контроль, и потому… он не стал… делать то, что хотел… он словно... передумал… но…
Хмурясь, Никита пытается оценить степень ее галлюциноза.
- …но это очень страшно… когда ты не можешь пошевелиться… когда ты висишь в воздухе… полностью обнаженная… а он смотрит… смотрит и… теребит свой…
- Достаточно, - вдруг останавливает ее Никита.
Он сглатывает.
- Часто он… так делал?
- Раз в неделю точно. Бывало реже, бывало чаще. По настроению. Иногда он просто просил раздеваться и танцевать… а иногда заставлял обниматься с Инной…
- А Инна – это кто? – спрашивает Никита.