Говорили о всякой ерунде. О школе, о
родителях, о домашних животных, о том, куда ездим отдыхать летом.
Так я узнала, что отец Лизки – депутат местной думы, который аж с
четырёх лет отправил её в лучшую закрытую школу недалеко от
Петергофа, надеясь вырастить вундеркинда. Что мама у неё – как ни
удивительно – астролог, и она с самого детства пророчила своей
единственной дочери особую судьбу. Что у них живёт уже третье
поколение кошек – все чёрные, без единого белого волоска. А летом
они всей семьёй ездят по местам силы. Были уже на Соловках, на
Краснодарских дольменах, на Байкале, Алтае и даже в Долине гейзеров
на Камчатке.
После третей порции коктейля темы
сменились. Лизке стало интересно, есть ли у меня парень, а раз нет
– то был ли.
– Да, был один, – как можно
непринуждённее ответила я. – Дружили с пятого класса. Везде вместе,
даже договорились с ним пойти учиться в Ветеринарную Академию на
один факультет. Готовились к поступлению последние полгода –
собирались то у него дома, то у меня – и корпели над учебниками,
каждый вечер, без выходных…
– И как, поступили?
– Ага. Но в августе, после всех
экзаменов, я увидела его с другой девчонкой. Сначала подумала:
наверное, это сестра. Он говорил, что к ним обещала приехать
родственница с юга. И девочка эта как раз была вся такая загорелая…
Но когда они поцеловались, то до меня дошло, что никакая это не
сестра.
С размаха выкинув пустую жестянку с
крыши, я добавила с горечью:
– Так что может и хорошо, что я не
пошла в итоге ни в какую ветакадемию, а переехала сюда, подальше от
него.
– Странно, что ты не прирезала эту
скотину, – мрачно заключила Лизка. Язык у неё заплетался, но по её
интонации я поняла, что она не шутит и даже не преувеличивает. –
Надо было прирезать!..
Потом она ещё долго жаловалась мне на
своих парней, которых оказалось так много, что под конец рассказа я
уже путалась в их именах. Говорит, специально находила разных
фриков – один другого «краше» – чтобы потрепать нервы вечно
пропадающему на работе папе, но в итоге всё заканчивалось тем, что
они трепали нервы не ему, а ей – издевались, «морозили», оставляли
с разбитым сердцем. Не похоже, правда, чтобы у неё после всех этих
ожогов и расставаний упала самооценка.
– А знаешь, я верю, – вдруг сказала
она, откидываясь назад и опираясь на согнутые локти. – Я верю, что
где‑то там, в будущем меня ждёт мой человек. Просто наши дорожки
запутаны, но однажды мы обязательно друг друга найдём… Ну, а
ты?