Воображение тут же принялось рисовать
мрачные казематы, заполненные множеством пыточных инструментов, где
стены и пол пропитаны кровью, которая льётся настоящими реками, а
крики несчастных жертв звучат непрерывно. Юноша тут же напрягся,
вслушиваясь. Он с опасливым нетерпением ждал, что вот-вот раздастся
тот самый жуткий крик человека, которому вырывают ногти или
прижигают живот раскалённой кочергой. Но единственным живым звуком
по-прежнему оставалось пыхтение Мейслера.
Минут через пять тележка
остановилась. Снова загрохотали цепи, а потом ложе, к которому был
привязан Роман, начало двигаться, принимая вертикальное положение.
И теперь он мог увидеть не только грубо сложенный каменный потолок,
но и само помещение, куда его притащили.
Сбылись худшие опасения Романа.
Тёмная комната действительно напоминала пыточную. Вдоль дальней
стены висели цепи с кандалами, ждущие своих жертв. Справа ярко
горел камин, над которым был подвешен огромный закопчённый котёл,
где булькало какое-то варево, от которого поднимался густой
зеленовато-бурый пар. Слева же размещались полки, уставленные
разномастными склянками со всякими жидкостями. А в некоторых же и
вовсе плавали части тел и даже небольшие животные или зародыши
странных созданий. В общем, все прежние жуткие мысли зароились с
новой силой.
Под стать обстановке выглядел и
Мейслер, которого Роман смог, наконец, разглядеть целиком. Лысый
оказался невысоким худым мужичком в кожаном, заляпанным кровью и
чем-то ещё фартуке на голый торс, широких тёмных штанах и высоких
сапогах с длинными носами. Кожа Мейслера от шеи и ниже в тех
местах, где мог увидеть Роман, была покрыта витиеватыми цветными
татуировками. Причём это были не какие-то фигуры зверей или
иероглифы, какими любят себя украшать обыватели на Земле, а
орнамент, сотканный из ломаных линий и глаз самых разных цветов,
форм и размеров. Причём смотрелось это жутко до дрожи в коленках.
Создавалось впечатление, что все эти глаза живые и смотрят на тебя,
пронизывая просто насквозь, высвечивая кости и внутренности.
- Не надо! Не надо… Я всё скажу! –
пролепетал перепуганный Роман.
Мейслер нахмурился, явно
обескураженный словами скованного человека. Затем, сообразив, куда
он клонит, лысый усмехнулся и ответил:
- Ничего говорить не надо. Пыток не
будет.