Теперь мне не бывать нежной
невестой, не готовить чай для семьи жениха и не примерять свадебное кимоно.
Но разве это волновало меня
сейчас? Реальность, в которой я могла бы стать кроткой и покорной девой,
казался мне далеким и нереальным, как детская книга, забытая на пыльной полке.
Реальность же требовала многих жертв, и первой из них стала моя юность. Глядя
на близнецов, видела в них отражение того будущего, которого у нас уже не
будет. Их лица хранили следы невинности, но в глазах читалась взрослая
серьезность. Это было пугающе и одновременно внушало надежду.
Временами, когда ночи становились
особенно длинными и темными, на меня накатывала нестерпимая печаль. Я
вспоминала Риоту, его улыбку и уверенность, с которыми он обещал защитить нас.
Его присутствие исчезло, оставив только пустоту и бесчисленные вопросы, на
которые я до сих пор не могла найти ответов.
На общие сборы старейшины меня
демонстративно не приглашали, зато звали моих братьев, а те рассказывали, что
услышали там.
- Говорят, деревню не тронули
только потому, что хотят вернуться снова, - тараторил Сатоши.
- Или что-то искали, а отряд
Первых помешал им на границе! – вторил ему Сэтору.
Я задумалась.
Отряд Первых – одновременно
привилегия и проклятие. Риота вступил в него, когда ему было всего двенадцать,
как и другие старшие сыновья, когда еще была жива мать. Им полагалось больше
денег и ресурсов, но они же и подвергались смертельной опасности, патрулируя
границы деревни. Позже это спасло нас всех от бедности и голода, но какой
ценой…
- Акеми!
- Ты нас слушаешь?
Я вздрогнула и посмотрела на
оживленные лица близнецов. Они чему-то радовались, а я чувствовала плохое. Черные
глаза мальчишек были одинаково задорно сощурены и сверкали огненными искрами.
- Да, мальчики, - проговорила я с
трудом, чувствуя, как подкатывает ком к горлу.
- Старейшина Сато сказал, что
один из нас может вступить в отряд Первых.
- И что нам надо выбирать.
- Мы кинем жребий!
Я почувствовала, как пол ушел
из-под ног. Мысли смешались и невозможно было уловить смысл. Времени осталось
так мало, а решение предстояло принять великое. Я знала, что близнецам едва
исполнилось тринадцать, и жестокость выбора заключалась во всей его ужасной
простоте. Один из них должен был шагнуть на тропу, которая могла стать
последней. Затаив дыхание, я всматривалась в их горящие глаза, полные надежды и
юношеского энтузиазма. Как объяснить им, почему отряд Первых совсем не игра?