Я сдвинул рычаг хода на вторую позицию, и повернул штурвал,
стараясь направить катер к южной оконечности острова. Увы, курс
почти не изменился. Поток, несущий нас, был столь сильным, что
суденышко стало игрушкой морской стихии и было почти неподвластно
мне. Отжав рычаг хода до конца, я снова налег на штурвал. Катер дал
крен на левый борт и лишь немного изменил курс. Вглядываясь вперед
в надвигающихся сумерках, я разглядел, что недалеко от скалистого
берега появляются белые буруны в набегающих волнах, а значит там
рифы. Если катер налетит на них, то нам точно придется несладко, и
Посейдон вполне может посодействовать, чтобы это день стал моим
последним днем жизни в теле графа Елецкого.
- Оля! – позвал я.
Княгиня, наверное, не слышала – слишком громко ревел ветер,
грохотали волны.
Тогда оставил штурвал, в три длинных шага подбежал к двери в
каюту, распахнул ее, уцепившись за поручень.
- Оля! – снова крикнул Ковалевской.
Она в самом деле спала. Наверное, подобное бывает на нервной
почве: сознание, стараясь сбежать от жутковатой реальности,
проваливается в сон. Услышав мой голос, Ольга встрепенулась.
- Почти приплыли! – крикнул я. – Причаливание может выйти очень
жестким! Таким, что придется искупаться! – предупредил я, стараясь
не слишком ее испугать, но при этом зная, что мы можем вообще не
добраться до берега живыми.
- Что мне делать?! – Ковалевская в готовности вскочила на
ноги.
- Быть готовой к неприятностям, - если раньше я думал, что ей
лучше оставаться в каюте, то теперь такой уверенности не было. –
Давай за мной! Стой там, где прошлый раз! Крепко держись за
поручни!
Сказав это, я бегом вернулся к штурвалу. Глядя вперед, начал
выкручивать рулевое колесо, чтобы волна пронесла нас между кипящих
бурунов – там виднелись острые зубья подводной скалы. Когда до рифа
осталось метров сто, я дернул ходовой рычаг на себя, пытаясь
подстроиться под движения гребня волны. Переложил штурвал резко
вправо. Катер накренило, но перенесло через риф. Дальше несущий нас
поток немного потерял силу. Я выправил судно, направляя его к южной
оконечности острова. Появился шанс избежать столкновения со
скалистым берегом. Однако, найти подходящее место становилось все
сложнее – опускались сумерки.
А когда до берега осталось всего метров двести, нас снова
понесло. Явно это была необычная волна, а сила, направленная
Посейдоном. Я налег на штурвал и крикнул Ковалевской: