Раньше, приезжая в милое сердцу родовое гнездо, навестить
родителей, он, бывало, быстро скучал здесь, не понимая, как можно
жить в поместье годами, лишь изредка выезжая в Москву или
Петербург, а тем паче в ближний уездный город, захолустный и
совершенно серый. Он, разумеется, любил поместье, да можно ли не
любить место, где ты провёл своё детство и был до поры совершенно
счастлив!?
Но светский блеск Петербурга или деловитая суета Москвы манили
Ивана Ильича куда больше вишенных садов, и ещё недавно он не
слишком бы раздумывал, предложи ему кто за поместье достойную цену.
Доходный дом даёт куда как больше прибыли, не требуя притом такого
присмотра и не завися от погоды и неурожая.
А сейчас, когда всё это его, когда каждый клочок земли, каждое
строение, каждое вишнёвое или яблочное дерево он чувствует, как
самого себя…
… куда делись эти мысли?!
Оставаться здесь, ведя хозяйство и исконную жизнь старинного
помещика, уже не кажется пугающим. Не сейчас, разумеется…
… но для того, чтобы было куда возвращаться по выходу в
отставку, надо должным образом принять отцовское наследство!
Преисполненный решимости, Иван Ильич не видел в том большого
труда. Неужели он, коллежский асессор Министерства народного
просвещения, не справится с такой задачей?
Вернувшись после прогулки, он, переодевшись в домашнее и накинув
поверх шлафрок[ii], устроился в отцовском
кабинете разбирать бумаги. Сразу по приезду было не до того, а
так-то пора!
Наткнувшись на доселе не попадавшиеся отцовские дневники,
исписанные мелким бисерным почерком, Иван Ильич, памятуя о том, что
жизнь его батюшки была куда как интересной, преисполнился
любопытства, и, удобно устроившись на оттоманке, позвонил в
колокольчик.
- Кофе, - коротко велел он вошедшему лакею, не поднимая
головы.
- Сию минуту-с… - отозвался тот ломким молодым голосом, - ещё
чего-нибудь изволите?
- Нет, ступай себе, - отозвался барин, поглощённый чтением.
Придерживая пальцем страницы, он бегло, по диагонали, читал
дневник, имея в виду позднее, когда будет на то время, прочесть его
как полагается, вдумчиво.
Наткнувшись на строчки о матушке, Иван Ильич улыбнулся нежно и
ностальгически, и принялся читать… почти тут же, впрочем,
осёкшись.
Залпом допив крепчайший кофе, не чувствуя ни его жара, ни горечи
и крепости, ни тонких ноток корицы и ещё каких-то пряностей, ни
собственно мастерства кофешенка, помещик продолжил чтение…