Комната была небольшой, но
обставленной так, чтобы каждый гость понимал: у хозяина водятся
деньги. Тут тебе и сундук с инкрустацией перламутром, и хороший
писчий набор на столе, и даже свечи приличные, восковые, а не
плошки с маслом или лучины.
Посреди комнаты стояла кровать.
Белокожий Хведер лежал на подушках, блаженно прикрыв глаза, а на
нем, как на лошади, галопом скакала худосочная девица с грудями не
крупнее финика. Каждый прыжок сопровождался бурным и насквозь
фальшивым стоном. А при моем громком появлении он и вовсе перешел в
визг.
Перепуганная девица не подумала, что
с «жеребца» неплохо бы слезть. Кажется, Хведер поначалу и не понял,
что его пассия визжит не от экстаза. Во всяком случае, первые
мгновения он ничего не делал, а потом догадался открыть глаза,
вздрогнул при виде меня и наконец сбросил с себя девицу, сдавленно
выругавшись на незнакомом языке.
– Какого демона ты тут делаешь? –
рявкнул он наконец на сенавийском.
Я хладнокровно села на один из двух
стульев в комнате, нарочито не отводя глаз от двух голых задниц,
которые Хведер безуспешно старался спрятать под покрывалом. На
двоих ткани катастрофически не хватало.
– Условия нашего договора внезапно
изменились, – объявила я. – Нужно обсудить новый контракт. И
обращайся ко мне на вы, северный варвар, перед тобой урожденная
леди!
Еще несколько фраз на незнакомом
языке, несомненно, в подробностях расписывали, что Хведер думает о
моей урожденности и контракте. Однако девицу, которая, кстати, и не
пыталась прикрыться (видимо, осознавая, что там и прятать-то
нечего), он все же вытолкал из комнаты.
Та, держа в охапке свою одежду, вдруг
застыла на пороге и с сердитым видом протянула ладонь к
Хведеру.
– Мои деньги!
– Мы еще не закончили! –
воспротивился тот.
Девица мрачно посмотрела на меня и
перевела взгляд обратно на северянина.
– Деньги! – упрямо повторила она.
Мне пришлось слушать очередной поток
непереводимых ругательств на чужом языке и ждать, пока Хведер
отсчитает монеты. Только получив свои медяки, девица прямо в
коридоре принялась натягивать на свои тощие кости платье. Моего
слуги, который остался стоять у дверей и теперь отчаянно краснел,
не зная, куда деваться, она ничуть не стеснялась.
Дверь захлопнулась. Хведер сложил на
груди руки и зло смотрел на меня. Это выглядело бы угрожающе, не
будь на нем из одежды всего лишь куль льняного покрывала. Да и тот
держался на бедрах благодаря, кажется, одному волшебству.