— Я хуже, чем главный редактор, я хозяин города.
Это было шутка, и писатель догадался об этом. Он хмыкнул и
покачал головой.
— Ха! Смешно... Хозяин города — это предгорисполкома... Не
слыхал, чтобы Степанова переизбрали.
— А вот про работу я не шучу, — продолжал я. — Мне понадобится
человек на должность ну, скажем, литературного секретаря.
— Собираешься писать мемуары или пособие по каратэ?
— Там будет видно... Ну что, согласен?
— И сколько ты мне положишь жалования?
— Для начала — двести.
— В месяц?
— Да, на время испытательного срока, — ответил я. — Если
оправдаешь ожидания, может и подниму.
Глаза писаки загорелись, но он сразу стал набивать себе
цену.
— Я за роман получаю до трех-четырех тысяч, за повесть —
полторы-две, а за пьесу, с учетом постановочных, могу и до десяти
заколотить!
— И сколько же ты времени тратишь на роман?..
— Год или два... Иногда больше.
— Давай посчитаем... Допустим, ты укладываешься в год и
получаешь в итоге три штуки, то в месяц у тебя получаются те же
двести пятьдесят рэ... Кроме того, я ведь не собираюсь тебе
запрещать и дальше писать свои романы и пьесы, так что считай это
дополнительным заработком.
— Ладно, уговорил... — проговорил Миня. — В таком случае, нельзя
ли получить аванс?
— Можно. Только не забывай, что мое условие — бросить пить!
— Совсем? — уточнил классик.
— Запоями.
— Ну-у... это я тебе обещаю.
— Посмотрим, — сказал я, доставая бумажник и вынимая из него
пятьдесят рублей. – Уйдешь в запой, уволю. И аванс заберу.
Третьяковский спрятал их в карман и деловито осведомился:
— Когда приступать?
— Дай-ка мне номер твоего телефона, — проговорил я, вытаскивая
записную книжку и ручку.
Евграфыч продиктовал циферки.
— Сиди дома, работай над своими бессмертными творениями, я
позвоню, — распорядился я.
— Слушаюсь, шеф! — угрюмо пробормотал он.
Зачем он мне нужен, кроме того, чтобы вести в клубе литературный
кружок, я и сам пока не знал, но чуял — пригодится. И вообще —
чувствовал, что перемены в моей жизни не только не закончились, а,
наоборот, идут по нарастающей. И предстоящий разговор с Курбатовым
мог сыграть в моей судьбе гораздо более серьезную роль, нежели мне
показалось в первый момент. Впрочем, что гадать. Вот сейчас доем
эти пирожки, допью приторно сладкое, но остывшее какао и поеду.
Закусив и попрощавшись с литератором, я поехал на конспиративную
квартиру. Ровно в девятнадцать ноль-ноль нажал на кнопку звонка,
дверь тут же открылась, пропуская меня внутрь. Я вошел в прихожую и
увидел хозяина. Он кивнул мне и жестом велел проходить в большую
комнату. Фроси видно не было. Наверное — на спецзадании. Я разулся,
снял дубленку — а шапку по теплой погоде уже не надевал. Прошел,
куда указано. Увидел бутылку армянского коньяка, две рюмки и блюдце
с ломтиками лимона.