— Ну же, я жду! – терял терпение
Павел Петрович, который счел молчание, как проявление недолжного
уважения к царственной особе. – Александр Николаевич, я жду!
Генерал-прокурор Самойлов Александр
Николаевич, совмещавший эту должность с постом государственного
казначея, прекрасно понимал, что сейчас будут его стращать,
унижать. Племянник одного из главных фаворитов Екатерины
Алексеевны, Светлейшего князя Григория Потемкина, уже вчера
смирился с потерей всех своих должностей. Но Самойлов рассчитывал
на то, что Павлу Петровичу хватит такта и понимания, чтобы не
отчитывать чиновника публично.
Тактичности? Павлу? Тому, кто уже
приказал отправить отряд, чтобы разрушить, сравнять с землей,
могилу ненавистного Светлейшего князя Потемкина? Хватит. Вот на
казнь, решимости не найдется, а отругать, сослать, запросто.
— Ваше императорское величество,
нынче на рассмотрении Сената более одиннадцати тысяч дел, -
смиренно сказал уже не генерал-губернатор.
— Много, это, я считаю, очень много.
И когда вы, Александр Николаевич, сможете закрыть все старые дела и
передать пост новому генерал-прокурору? – спрашивал государь, не до
конца понимая, что одиннадцать с половиной тысяч дел – это
невообразимо много, это работа запорота напрочь.
Правительствующий Сенат – банкрот,
провалил свою деятельность.
Казалось, что не только
генерал-прокурор стал ниже ростом, но и многие сенаторы. Государь
не совсем понимал, и это спасало от еще большего разноса. За год
невозможно разрешить все дела, не то, что в ближайшее время.
— Сколько времени у вас уже пылятся
дела? – догадался о причинах молчания император.
— Есть очень сложные дела, которые
лежат давно… - после неприлично долгой паузы, сказал бывший
генерал-прокурор.
Павел закипал, он хотел сдержаться,
первоначально не собирался давить на сенаторов, многие из которых
влиятельные люди. Это фигуры старой эпохи, которые нельзя смести со
стола в одно мгновение.
Воодушевленный своим воцарением,
император искренне рассчитывал, что теперь все начнут работать.
Пришел природный государь, воцарилась справедливость. Он, Павел
Петрович, настроен править деятельно, вести Россию в будущее. Но,
столкнувшись только с работой Сената, император начал теряться, что
делать.
— Александр Николаевич, я подпишу
ваше прошение об отставке, всем остальным предписано находится на
работе и закрыть все дела, как можно раньше. Ночуйте здесь! –
выкрикнув эти слова, Павел Петрович, бурча под нос про «Авгиевы
конюшни», поспешил удалиться [примерно так было и в РИ, когда
сенаторы некоторые даже ночевали на работе].