Успокоившись, глубоко вдохнув и выдохнув, взял себя в руки. Не
уверен, что Митяй больше не станет так делать, но в таком случае -
выставлю наблюдателей. Двух гвардейцев хватит. В идеале бы
поставить сюда одного из Бессмертных, но они по габаритам не
поместятся в лаборатории.
— Рассказывай, — сухо отдал я приказ.
Митяй кивнул, судорожно начал перебирать листы и заговорил.
— Повторюсь: Что есть сырая энергия Разлома? Очень интересный
вопрос, но если капнуть глубже? Взять тех же Охотников, или людей,
что ходят в Разломы. Почему у них пробуждается второй дар? В чём
этот катализатор? Как их тела воспринимают эту энергию? Почему у
одних проявляется, допустим, телекинез, а у других - возможность
манипулировать огнём? Вывод один: Через их тела проходит весь
коктейль Разломной энергии, кольцо Охотника, — кивок на моё кольцо
с радужным камнем. — А затем происходит преобразование. Вычленение
определенного типа энергии, что оседает в теле Одарённого,
формируется и накапливается.
— Хочешь сказать, что Охотники и те, кто ходит в Разломы, как
кристаллы этих Разломов? — ухмыльнулся я.
— Что? — резко посмотрел он на меня, задумался, а затем покачал
головой. — Нет. Кристаллизация невозможна, слишком много
факторов... Нет-нет, скорее человек становится своего рода
батарейкой. Он накапливает энергию Разлома, а та в свою очередь
производит изменения организма. Перестройка энергоканалов,
формирование новых ответвлений. И я задумался, а как именно тела
тех, кто ходит в Разломы, эм... выбирают? Почему именно это, а не
то... понимаете?
И я правда понимал, а потому кивнул, дав ему возможность
продолжить без моих комментариев.
— Способ дробления, которым я создал таблетку, помог мне это
понять, — почесал затылок Митяй. — Ну... почти понять. Суть в том,
что сырая энергия Разлома, по сути своей, таковой не является. Она
состоит из мелких частичек иных видов энергии. Я назвал их: стихии,
хаос, тень, свет... Были и другие, но с ними сложно. Помимо
прочего, я заметил в мелких частичках содержание той самой энергии,
которой пользуются целители. Изумрудная, податливая. Хотя... Она не
единственная такая. Была ещё одна, но в столь малом количестве, что
почти незаметна. Её невозможно вычленить и преобразовать. Я
попытался это сделать, с трудом и переводом множества желеек, и
Гарри умер... — под конец своих слов он расстроенно вздохнул.