Но все это будет завтра. А сейчас я наблюдал чуть поодаль, как
бывалые реаниматологи работают. Тихо они все делали, размеренно,
неторопливо. Любо дорого смотреть. И в то же время, все четко, все
легко и просто у них выходило. Вот уже и катетер свеженький в вене.
Вот уже и аппарат зарядили. Вот уже и гель на утюжки нанесли.
– Всем отойти! – Скомандовал реаниматолог. – Разряд!
Тело Семеновой выгнулось дугой. Ритм не восстановился.
– Еще заряжай, – спокойно скомандовал врач. За командой
последовал противный звук набора заряда. Старенький у нас был
дефибриллятор, не сразу мог нужную мощность выдавать.
– Руки! Еще разряд…
Опять безрезультатно.
–Давай ещё.
Пошла зарядка. А пока она длилась, я увидел то, чего не заметил
реаниматолог. На шее у пациентки Семеновой висела тонюсенькая
цепочка. Пока заряд не набрался, я потянулся, было, к этой цепочке,
чтобы сорвать ее с шеи пациентки – обуглится же. След на шее
останется. Потом объясняй, что да как было, и почему в паллиативном
отделении цепочку не сняли еще при приемке…
– Не лезь! – рыкнул на меня реаниматолог.
– Я только цепочку снять…
– Да вижу я её, уже поздно. Пришкварилась она уже. Уйди, зашибу!
Разряд!
И тут случилось то, чего никто не ожидал. Отходя от пациентки
Семеновой, я наступил на что-то сколькое. Как выяснилось позже, это
был гель для дефибриллятора. Его помощник реаниматолога случайно
мимо утюжков выдавил, когда готовил прибор к работе. В суматохе
никто на это внимания не обратил. Тем более что помощник быстро
исправился и утюжки все-таки смазал, как следует.
Вот на этот-то гель я и наступил. Нога тут же поехала, и я
ничего умнее не придумал, как ухватиться за единственную имеющуюся
в наличии опору – за саму Семенову. Хватался я, разумеется, не
специально, а чисто инстинктивно, как хватаются за стол или диван,
когда спотыкаются. Беда была в том, что мое касание кожи пациентки
и удар её дефибриллятором, совпали.
Помню лишь сильную боль в руке, сжатые до боли челюсти, искры из
глаз и удар затылком обо что-то твердое. Затем на короткий миг в
палате погас свет. Вернее мне тогда так показалось. На самом же
деле свет погас лично для меня. Причем погас он не образно, а в
прямом смысле слова – этот свет для меня померк и на короткий миг
я, кажется, помер.
Объяснить простому обывателю, что было дальше, будет крайне
сложно, но я все же постараюсь. Правда, для этого мне придется
зайти издалека. Из очень и очень далекого далека, так что
наберитесь терпения, друзья.