Сыновья, шази, и их жены, без звания. Старший Валиан с женой Хлоей и сыном Валх, еще молодые люди, спокойные, сосредоточенные, под тяжестью долга перед землями, когда Архим соберется на покой и отдаст–таки в их руки Пустошь – они выглядели старше, гораздо старше своих лет, даже ребенок, которого уже сейчас воспитывали с долгом вместо игрушек или друзей. И даже внешностью они были второй копией шазена и его Властительницы.
Средний сын тоже был с женой, но эти двое выглядели гораздо счастливее, свободнее. Оба статные, раскованные, они были похожи друг на друга, только женщина, естественно, красивее: черные смоляные волосы у обоих, карие глаза с желтой искринкой, мягкие отрешенные улыбки людей, на чьи головы власть падет только в крайнем случае.
И Батай. Младший, залюбленный, распущенный безголовый и безответственный разгильдяй, способный в пылу битвы за титул «команды с самым сказочным воображением» свернуть шею талисману своей команды и тут же попытаться вернуть его к жизни запрещенными заклинаниями. Батая я знала не понаслышке, а лично, так как сама в том конкурсе проиграла вместе с командой Пармских островов, но обошла Батая по очкам. И я своими глазами видела, а ушами слышала, как сворачивают шею бедной птице и как хрустят ее переломанные позвонки. Меня до сих пор передергивает от воспоминаний. И хуже всего это молодой человек решил применить ко всем, кто видел этот мерзкий поступок, заклинание забвения, запрещенное, жестокое, когда человек забывает все, что с ним происходило в какой–то определенный отрезок времени. Говорят, что, пытаясь вспомнить, что же они забыли, многие сходили с ума от такого заклятья. Благо, Батай не силен в страшно–древних заклятьях – у него сил хватило только на то, чтобы стереть из памяти маленький кусочек, каждому – свой, так что я не знаю, что было в моей памяти за два мгновения до поражения, но все остальное я помню ясно, как будто вчера увидела.
И к нам, вернее ко мне, полностью игнорируя короля Бранена, ринулся этот кусок мускулистого флера, а впечатлять он умел как никто, – он обнял меня, как обнимает один дровосек на наших островах, до хруста ребер и полного отсутствия дыхания, да и глаза норовили вывалиться на песок под ногами.
– Элис, детка, я так давно тебя не видел,– орал этот пустынный медведь, вгоняя меня в краску, а оба его родителя, братья и король Бранен стояли м молчали, как будто так и должно быть.– Сколько лет прошло? Четыре–три? Ты совсем не постарела, так что когда замуж соберешься – я первый в очереди.