– Красноармейцы не боятся смерти, –
выкатил последний аргумент Воронцов и, с вызовом посмотрев на меня,
добавил: – Мы с тобой не раз под смертью ходили. И ни ты, ни я не
испугались. Так стоит ли бояться её сейчас?
– Никто её не боится, но просто
умирать нужно с пользой для дела, а не просто так, – парировал я
его тезис и напомнил: – Если мы сложим головы, что будет с Алёной и
пленными? Кто придёт к ним на выручку?
И, судя по тому, что чекист глубоко
задумался, мои доводы показались ему более убедительными, чем
его.
Через минуту молчания он вздохнул и,
посмотрев на меня, произнёс:
– Хорошо, если мой план не подходит,
как будем действовать?
– Почти так же, как вы, товарищ
лейтенант госбезопасности, и предложили, только с небольшими
изменениями, – с готовностью сказал я и, поднявшись на ноги,
рассказал о тех самых внесённых изменениях, которые должны были не
только поспособствовать более эффективному уничтожению врага, но и
довольно серьёзно увеличить наши шансы на то, чтобы после боя
остаться в живых.
И первой целью в этом плане было
уничтожение секрета. Эти два диверсанта, что охраняли лагерь с
нашей стороны, мешали, сковывая наши действия. Они могли
предупредить основную часть противников о возможной опасности, если
бы сумели заметить нас. А потому нам (точнее мне) необходимо было
уничтожить этого противника в первую очередь и к тому же без шума.
Но как уничтожить врага, не приблизившись к нему и не застав
врасплох? Так как у меня маскхалата не было, и был полдень, то о
незаметном сближении речи идти не могло. Значит, мы должны были
действовать так, чтобы противник сам подошёл. И когда это случится,
он будет уничтожен.
Согласно моему плану, чекист с
подпольщиком продолжают движение на телеге вперёд. На подступе их
останавливает секрет. После чего я открываю по нему огонь. Но
стреляю не с этой позиции, а с дистанции более двух
километров.Я помнил, что звук
выстрела в лесу слышен издалека. Но сейчас был ветер и изредка
дождь, а потому я посчитал, что за звуками леса и деревьев,
дистанции в два километра будет вполне достаточно, чтобы
ликвидируемые о своей ликвидации узнали только, когда
умрут.
– Вон с того дерева, – я показал рукой
за спину, на дуб, растущий в километре от нас, – будет прекрасно
видна и дорога, и тот, кто останется в секрете. Думаю, что, когда
ваше приближение заметят, один к вам подойдёт для проверки, а
второй будет его прикрывать. Вот прикрывающего-то я и грохну
первым.