Утро, если не считать, что меня чуть не убили хозяева помойки,
выдалось удачным, и я смог позволить себе пару горячих жирных
беляшей, что купил у тетки с металлическим термосом на переходном
мосту.
Я ел горячее, вкусное печево, и думал, что так жить нельзя – не
знаю, кем я был до того, как появился на свет, но явно не бродягой.
Слишком чистым и здоровым я был по сравнению с моими нынешними
коллегами. Но, если я в ближайшее время не найду себя, то
незаметно, но очень быстро, превращусь в такого-же, как они, а
потом сдохну. Мысль найти себе достойное место меня вдохновило, но
приподнятое настроение, вместе в исчезновением последнего куска
беляша, превратилось в уныние – слишком много сил уходило у меня на
выживание, на поиски бутылок и банок, и любая остановка или пауза в
поисках этого дерьма могло оставить меня без еды, а чувство голода,
появившееся одновременно с моим рождением на берегу речки, стало
постоянным моим спутником.
Так и не придя ни к какому плану, вторую половину дня я пробегал
практически вхолостую, закусив на ночь жареной трубочкой с повидлом
и водой, с привкусом железа, из привокзального туалета, я лег спать
на бетонном ограждении привокзального садика. Место это было
практически «цивильным», многолюдным, а мимо, периодически,
проходил милицейский патруль с вокзала, мгновенно гася всяческие
скандалы и разборки.
- Ты обстановку в городе знаешь? – услышал я практически над
самым ухом и мгновенно вынырнул из тревожного сна.
Но, к моему облегчению, вопрос меня впрямую не касался. Рядом со
мной на широком ограждении сидел молодой парнишка лохопедского
вида, с пластиковым «дипломатом» под боком. Судя по полустертым
переводным картинкам, налепленным на черную поверхность портфеля,
«дипломат» принадлежал еще папе паренька. Над парнем, поставив
нечищеный ботинок почти в промежность лоховатого приезжего,
возвышался худощавый мужичок самого алкашистого вида, которого
обнимал за плечи, практически, его брат близнец, во всяком случае
сизый нос, и застарелый перегарный выхлоп у второго алкаша
присутствовал. Между тем, разговор «по-понятиям» продолжался.
Покаявшись, что он приезжий, и обстановку в городе совсем не
знает, парень, и я вместе с ним, узнал, что местные смотрящие,
доверенными лицами которых были два, нависшие над парнем, клоуна,
постановили. Что каждый мужик, ступивший на землю воровского края,
обязан вносить посильную лепту в дело воровского хода, на грев
томящихся за колючкой пацанов, и другие, высокие цели. А тот, кто
эти идеалы не разделяет, тот мусорок мастевый и разговор с ним
может быть только один…