Как-то очень быстро Эдик соблазнил меня, совратил, лишил девичьего стеснения, раскладывая на столе в опустевшей аудитории, и диплом я защищала с округлившимся пузом, где вот уже полгода плавал Ромашик.
Надо отдать должное Королькову — он не стал отнекиваться, предлагать деньги на аборт, юлить и придумывать пути отхода. Эд сразу взял меня за руку и повёл в ЗАГС подавать заявление, перевёз с вещами в холостяцкую квартиру и представил своей маме.
Далия Натановна, конечно, повздыхала, что единственный сынок привёл русскую бабу с сельскими корнями и с эфемерной землёй под ногтями, а не интеллигентную еврейскую девочку, нежно перебирающую струны арфы или виолончели, но ребёнок перевесил чашу ожидаемого. Ну, не срослось. Ну, подпортил Эдичка чистоту и непорочность семейного древа. На тот момент новоявленная бабушка уже строила лучшее будущее для внучика. Всё же можно исправить, найдя мальчику правильную невесту.
Лара издала невнятное «мяу», предшествующее ночному пробуждению и длительному нытью, если на этом этапе не погасить тревожность бутылочкой с молоком. Бросив последний взгляд на набирающий аппетит огонь, прикрыла чугунную дверцу и поспешила к детям на лежак, затыкая силиконовой соской ротик дочки и с протяжным стоном вытягивая ноги.
Скандал, бессонная ночь, сборы вещей, бегство на такси, семь часов в поезде с чемоданами и с двумя детьми. Непрекращающиеся вопросы Ромашки куда мы и зачем, капризы Ларки, подпитанные моим нервяком. И на нескончаемом повторе слова Эдуарда: «Уйдёшь, лишишься всего. Алиментов с моей жалкой официалки не хватит даже на хлеб».
Закрывая за собой дверь, супруг отлично знал, что мне некуда идти. Моя мать всё же нашла свою любовь и, уговорив продать нашу двушку, укатила с половиной денег в Регенсбург к овдовевшему немцу. Свою же половину я вложила в ремонт квартиры и в новый автомобиль мужа, не оставив себе подушку безопасности, потому что тогда я ещё любила Эда как безумная кошка, не замечая его косяков. Тогда я смотрела ему в рот, веря, что наша семья навсегда. Глупая, глупая Милка.
А ведь уже тогда тренькали тревожные звоночки. Задержки на работе допоздна… хотя, чего можно делать в университете в три часа ночи? Непонятные командировки в разгар учебного года, вонь женских духов, следы помады на лацкане, длинные волосы на плечике пальто. И конечно же всему находилось правдоподобное объяснение, а следом страстная ночь, полностью выбивающая дурные мысли из головы.