И лишь когда перед экипажем словно сами собой открылись высокие кованые ворота, а под колесами зашуршали мелкие камешки подъездной аллеи, Эрс тихонечко вздохнула.
– Готовишься? – нехорошо усмехнулся Блас, взглядом обшаривая ее лицо в поисках паники. – Правильно, готовься. А я уже предвкушаю.
– Я вспоминаю, – равнодушно откликнулась она.
– И как? – голос у ее собеседника внезапно просел до хриплого шепота.
– Никак. Никак не могу вспомнить ничего хорошего.
– Ничего?!
Блас, не отрывая от нее глаз, сделал кучеру знак остановиться. И когда коляска замерла, перестав шуршать колесами, распорядился, одновременно перехватывая нож у горла Эрс:
– Фави, бегом к дому, скажи, что мы подъезжаем.
А убедившись, что шаги ушедшего вперед ресса затихли, все тем же хриплым шепотом повторил:
– Ничего, говоришь? – Кончик кинжала в его руке начал медленное путешествие вдоль шеи, оставляя за собой глубокую царапину. – И вон та башня не напоминает тебе ни о чем хорошем? И вон та беседка? Тоже нет? И клены вон те? Ничего?
Эрселин дождалась, пока нож замрет напротив яремной вены, и очень спокойно, по слогам произнесла:
– Ни-че-го. А ты, кузен, так и не научился держать себя в руках.
Тот сглотнул, отодвинул лезвие и распорядился, даже не обернувшись на словно оглохшего возницу:
– Трогай. – А потом добавил, в упор глядя на Эрс: – Там, наверное, заждались уже.
Блас ошибался, их не ждали. Вернее, ждали, но совсем не так, как он, видно, себе это представлял. Обошлось без спектаклей: никто не выстроился напротив входной двери со шпагами и револьверами наперевес; не сверкали ненавистью глаза в свете чадящих факелов; не рвались сквозь стиснутые зубы проклятия и ругательства. Нет, ничего такого. В огромном и очень современном холле вообще не оказалось никого, кроме дворецкого. Невысокий, болезненно хрупкий человек, смотревшийся слишком молодо для своей должности, почти терялся на фоне цветных ковров, резной мебели и многочисленных витражных абажуров, подсвеченных изнутри ровным электрическим светом.
Он на удивление бесстрастно осмотрел Эрс, которой запрокинули голову, вцепившись в волосы; отметил взглядом кинжал возле поцарапанной шеи; оценил медленно сползающее с плеч покрывало, неудобно накинутое поверх банного халата… И лишь потом столь же бестрепетно перевел глаза на Бласа, замершего позади нее: