Черт! Обожаю татуировки на красивых мужских телах. А тут какой-то витиеватый узор, оплетающий пупок и скрытый полотенцем.
— У меня идея получше, — его низкий голос выводит меня из состояния транса.
Поднимаю взгляд, и от его ухмылки по телу ползут мурашки.
Что он задумал?
— К-к-какая? — голос не слушается меня.
Снова дергаюсь. Не уверена, что хочу освободиться, скорее мое врожденное любопытство желает узнать, чем же закончится весь этот фарс.
Тимофей подходит к изголовью и обхватывает меня за подбородок. Проводит большим пальцем нижнюю губу, приоткрывая мой рот. Боюсь дышать, пристально слежу за его лицом. Пока непонятно, что же он сделает в следующую секунду.
— Ох уж этот ротик, — Тимофей прикусывает губу, и из него вырывается смешок, — такой шанс его заткнуть сейчас…
У меня расширяются глаза по мере того, как до меня доходит смысл сказанного.
— Да ты… — выдергиваю свое лицо из его захвата, — только попробуй, я тебе твое хозяйство откушу, и останешься импотентом! — выплевываю со злостью.
Тимофей дергает за кончик галстука, освобождая мои руки.
— Не люблю все эти штуки, хотя… — многозначительный взгляд заставляет меня перескочить на другую сторону кровати.
— Оставь меня в покое, извращенец! — стучу ногой по полу, пытаясь найти оружие для самообороны.
Но, кроме подушки, ничего не подходит. Фыркаю от одной мысли, как я с какой-то подушкой пойду на этого борова.
— Не-а, — Тимофей манит меня пальцем, и, на удивление, мое тело реагирует — я делаю шаг к полуголому опекуну, — ну давай, девочка, займи свой ротик чем-то полезным.
— Например, тем, чтобы откусить тебе член? — рычу я.
— Например, тем, чтобы заглотить его как можно глубже.
Я задыхаюсь от возмущения, а воображение подкидывает в голову эту картину, и все тело пронзает острое желание. Между ног растекается влага, и приходится стиснуть их сильнее.
Тимофей окидывает меня плотоядным взглядом и подходит ко мне. Мой пульс снова начинает отплясывать чечетку. Пытаюсь увеличить расстояние между нами и упираюсь в подоконник, а Тимофей в три шага сокращает дистанцию и заключает меня в клетку из своих рук. Наклоняется, и между нашими лицами остается пара сантиметров. Я смотрю в его потемневшие глаза, и во рту становится сухо, как в пустыне.
— Ну, давай покусайся ещё.
Шепот Тимофея заставляет дрожать все тело. Боюсь моргнуть и пропустить какое-то его действие.