Выбор, конечно же, был очень ограниченный — на первое рассольник
и ленинградские щи. А на второе гречка с котлетой или макароны
по-флотски. Я быстро наполнил поднос, направился к только что
освободившемуся столу, но не лишь бы как, а по определенному
маршруту, чтобы не столкнуться с теми, кто уже поел и нес грязную
посуду к мойке. Там тоже были солдаты, имитируя работу
посудомоечных машин.
Мы с Женькой сели за стол у окна, там хоть воздух свежее —
все-таки они были открыты. Мы взяли по тарелке ленинградских щей и
макароны по-флотски. Ну и компот с хлебом.
За годы службы я привык кушать на коленке, делать это
приходилось в любых условиях, о вкусах не задумывались. Главное для
бойца не вкус пищи, а энергия от ее употребления. Белки жиры и
углеводы. Сытый боец может обороняться и наступать, а голодный уже
слабее и находится в заведомо проигрышной позиции.
Бывало, мы неделями сидели на сухих пайках «Армия России».
Честно говоря, их я не любил. Да, придумали семь вариаций, но по
сути, все одно и то же, только консервы меняются. Еще, неудобные
они, расчет только на калорийность и возможность поесть уже
готовое, без кухни. А метод разогрева консервов у нас к сожалению
устаревший. В Америке еще в девяностых годах начали обходиться без
огня и дыма. Это же демаскирующий признак.
О вкусовых качествах сухих пайков никто особо не думал. Там не
было ничего, что можно съесть с удовольствием. Но с голодухи любая
еда сгодится, к тому же, со временем ко всему привыкаешь. Человек
вообще такое существо, что привыкает ко всему. А любая полноценная
кухня, всегда в радость для солдатского желудка. Солдат он же
прост, как табуретка — ему хочется только есть, да спать.
Я усиленно заработал ложкой, потребляя щи. Делал это быстро —
дело многолетней привычки. Быстро поел — занял позицию, дал время
поесть своим товарищам. Медленно поел, тебя застали врасплох и все
подразделение упустило драгоценное время. Как-то так.
Зато остальные парни за нашим столом были сугубо домашними
мальчиками, привыкшими к маминым пирожкам и пельмешкам. Ели
медленно, перебирали и постоянно ворчали. Особенно Женька.
— Макс! Как ты это ешь? — спустя несколько минут, хмыкнул тот,
покосившись на меня с удивлением. Он уже несколько раз перемешал
содержимое, но аппетитнее оно не стало. — Не досолено, не вкусно.
Все разварено, перетерто. Не щи, а бурда какая-то!