Увы, но без пробуждения характеристик я был многократно слабее
своего отца, поэтому там где ему хватило бы и десятка ударов, мне
приходилось делать несколько сотен. А может и больше того. Проруб
ширился с ужасно медленной скоростью, множа чувство недовольства
собой и собственной слабостью. А вот ощущение опасности наоборот
поспешало и, приблизившись одним стремительным рывком, навалилось
на плечи, вынуждая смазать очередной удар, а затем и вовсе
замереть.
Осознавая неизбежность этой ситуации, я медленно повернул голову
и… посмотрел на идущую со стороны деревни маму. Красивая, словно
самый прекрасный цветок. Солнечные блики путались в ее светлых
волосах, создавая яркий ореол свечения вокруг головы, а заодно
странным образом размывая черты лица. Но память услужливо
дорисовывала образ, обдавая нежностью и ледяным ветром, срывающееся
в стремительный галоп, сердце.
— Мой маленький работник. Трудишься изо всех сил? А я вот тебе
покушать кое-что принесла — прозвучали в голове знакомые до боли
слова. Страх. Ужас. Неизбежность. Я дергаюсь к ней на встречу и
хочу прокричать отчаянное «БЕГИИИ», но слова вязнут в окружающем
меня гулком полумраке, а затем, превратившись в белесый иней,
оседают на желтеющую траву. Рвусь вперед, но густой, словно свежий
мед, воздух крепко цепляется за тело и не позволяет сдвинуться с
места.
«БЕЕГИИИ!!!» — и снова изо рта вырывается лишь холод
неизбежности, покрывая округу идеально белым ковром из снега и
отчаяния. Я бьюсь в истерике и пытаюсь вырваться из самых
крепчайших в мире пут. Нерушимых пут времени. Мысленно проклиная
свою слабость, хочу бросится к ней и прикрыть своим телом… с
пугающей ясностью осознавая что уже давным-давно опоздал. При чем
не на мгновения и даже не дни, а на долгие-долгие года.
Удар! — несколько длинных щупов выметнулись из кучи опавшей
листвы, пронзая острыми иглами на концах тело матери сразу в трех
местах. Ярко красные капли на белой холодной земле и… боль. Наша
общая, неописуемая человеческой речью боль.
Рывок! — цепляясь все теми же щупами за землю и деревья, похожее
на округлый ком земли чудовище устремилось прочь, таща за собой
свою добычу. Зрение смазалось, превращаясь в мешанину из белого
коричневого и зеленого. Все кружится и мелькает перед глазами, а в
ушах гремит истошный, переполненный ужасом и болью крик… мой
собственный, срывающийся на хрипы, крик.