Гордыня и эгоизм одних из лучших в
Галактике воинов создавали массу ненужных проблем. Конфликты
возникали постоянно. Некоторые имели корни не в текущей ситуации, и
не в реальном недопонимании, а в тех легендарных временах, когда
еще существовали легионы. Волки не могли ужиться с Темными
Ангелами, Белые Шрамы – с Гвардией Ворона, Железные Руки – с
Ультрамаринами. Адекватное понимание смогли достигнуть некоторые из
нас, но насчет других подобно сказать было нельзя. Иногда раздутое
эго крутых воинов напоминало мне мальчишек, злобных и слепых.
Желание показать себя и прославить родной орден порой приводило к
отвратительным поступкам. Тяжесть взаимного уважения давалась
совсем непросто.
Не все разговоры заканчивались так,
как с Богомолом. Некоторые вызывали совсем иные эмоции. Отношение с
Черным Храмовником накалялись все сильнее с каждой новой совместной
тренировкой. Сержант Идрис постоянно ставил нас вместе, иногда
группой командовал Улберт, но мне подобную роль доверяли намного
чаще. Прогнозируя тенденцию, становилось ясно, что взрыв
произойдет. Он и произошел.
– Что за тупая идея с входом через
подвал, акуленок? – оскорбительный тон Храмовника имел цель вывести
меня из равновесия после очередной тренировочной операции. Мы ее
провалили, не уложившись в отведенный норматив, но причиной
послужило не моя не компетенция, а нежелание отдельных воинов
действовать на пределе сил. Улберт потерял лишние две секунды,
спускаясь по тросу с «Темного охотника». Еще столько же лишнего
времени потратил, выбивая дверь. Все это наложилось на то, что на
следующем этапе вышла более существенная заминка, и в итоге
оперативник, которого нас послали спасти, оказался застрелен.
Улберт вполне сознательно саботировал мои приказы, а сейчас
продолжил гнуть свою линию.
– Не строй из себя дурака, сын Дорна,
ты умнее, чем кажешься. Разве не ты целенаправленно замедлял
группу? – мне надоело сглаживать углы и уходить от конфликта. Рано
или поздно нарыв должен прорваться, дав возможность выйти гною.
Мы сцепились недалеко от входа в
Трапезную. Сержантов, как по заказу, в поле зрения не наблюдалось.
Несколько Астартес остановились и принялись с интересом наблюдать,
чем все закончиться. Вмешаться – означало усомниться в силе и
стойкости боевого товарища. Такого помощника-миротворца могли
возненавидеть обе стороны конфликта. Так что все просто смотрели.
По сути, сейчас мы определяли, кто и какое место займет в нашем
тесном социуме. Подобное происходило и у Кархародонов, где мы часто
подтверждали место в Стае. А я неожиданно вспомнил погибшего Каху и
невольно ухмыльнулся – по сравнению с ним Улберт выглядел
пожиже.