Для незаметного перемещения в ближнем
космосе и на планетах в ангаре «Скрытой угрозы» стояло пять
бронированных катеров, три «Черных звезды Корвус» и два «Грозовых
ворона». Один из них нес на фюзеляже полный набор устрашающей
символики Святой Инквизиции, в то время как остальные выглядели
совершенно безлико и непримечательно. Данный факт мог обмануть
практически любого наблюдателя. Для того, чтобы сообразить, какое
техническое и электронное чудо представляют челноки, требовалось
соответствующее образование или секретный допуск. Как и большинство
других вещей, используемых в Карауле, «Звезды» и «Вороны»
представляли собой вершину технологического развития Империума.
Обладай такой техникой Флот с Гвардией, и многие войны протекали бы
иначе.
Пилотами служили по-настоящему
опытные и фанатично преданные Империуму люди. Никто другой не стал
бы добровольно превращать себя в киборга, навечно прикованного
машиновидцами Инквизиции к кокпиту одного из катеров. Обычно на
таких аппаратах в кабине пилота сидел полноценный Астартес, либо же
сервитор. Но каждый Караульный представлял собой уникальный элитный
продукт и использовать его подобным образом выглядело не самой
оптимальной затей. Сервиторы же не могли дать требуемый уровень
мастерства. Так что решение нашлось – в чем-то жуткое, но в чем-то
и элегантное. Слияние живого пилота с машиной порождало эффективный
симбиоз, такой, что даже космодесантники не всегда могли ему
соответствовать. Фаргус, Симон и остальные пилоты настолько любили
полеты и горели праведным желанием послужить Инквизиции, что по
собственной воли отказались от полноценной человеческой жизни.
Подобное отношение заслуживало как минимум уважение, оно смогло
впечатлить даже Улберта.
«Скрытая угроза» достигла места
назначения в соответствии с предполагаемым графиком. Выйдя из варпа
в точке Мандевиля, эсминец активировал системы маскировки и на
малом ходу с минимальными включенными системами принялся
сканировать систему Жатва. Здесь во множестве присутствовали следы
отгремевших сражений Крестового похода Ахила. Десятки разбитых
корабельных остовов, уничтоженные станции и посты, различный
технологический мусор, куски металла и пласстека, замерзшие трупы –
все то, что Книжник обозначил метким выражением «эхо войны». Мы не
могли наблюдать их непосредственно с борта эсминца, но
чувствительные ауспики фиксировали многое.