– Рассказывайте, что у вас случилось? – спрашивает он с таким видом, словно бесконечно устал от всего происходящего.
– Меня преследуют, я получаю угрозы.
– Давайте подробнее: кто, когда, где и какого планы угрозы.
Я подробно рассказываю, что со мной случилось за последние дни, но вижу на его лице только ухмылку, будто он не верит ни единому моему слову. Умолчала я только о подаренном ожерелье. Почему-то мне казалось, что это точно лишнее и скорее выставит меня в неправильном свете.
– Вам нанесли какие-то травмы? Изнасиловали? Он трогал вас или принуждал что-то делать?
– Нет.
– А кем вы трудитесь, Анна.
И здесь я поначалу осекаюсь, но решаю все-таки сказать правду.
– Танцовщица.
– Интересно. Что за танцы, где танцуете?
Я рассказываю ему все как есть, стараясь делать упор на том, что это не стриптиз в прямом понимании. Но он меня уже не слушает и только кривится. Все ему, как мне видится, становится ясно, и картина окончательно складывается.
– Слушайте, ну, а что вы хотели? С вашей-то профессии чему удивляться? Сами идете на такое потом жалуетесь. Может, это один из ваших клиентов.
– У меня нет клиентов, я не оказываю никаких услуг, – отвечаю я ему.
– Да, конечно, – он смотрит на меня с презрением и даже с нескрываемой брезгливостью. – Тем более, если уж на то пошло, состава преступления я не вижу. Травм у вам никаких нет, или может вы хотите пройти экспертизу?
– Нет, – бросаю я и поднимаюсь с места.
– Заявление писать будете?
– Наверное, имеет смысл только когда меня убьют или похитят, к этому вы ведете? С того света, видимо, заявление писать надо, чтобы наверняка.
– Ну, зачем вы так, Анна?
– А если изнасилуют, можно и не обращаться к вам? Я же танцовщица, сама виновата, спровоцировала, так?
Выхожу я из отделения будто оплеванная. Я буквально чувствую себя грязной, хочется помыться.
Есть люди, которые чувствуют то, как ты вскрываешь им душу через их ожидания, убеждения, настроения. А есть люди, которые судят лишь по верхам. Таких большинство. Никто не стремится заглянуть в душу. Даже если сложная ситуация, даже если между вами непонимание, в душу не заглядывают, сразу по верхам. И никто не спрашивает, как ты сам интерпретируешь свои действия, свои поступки, они просто сами интерпретируют тебя, исходя из своего скудного опыта.