Костяшки Виктора пронзила острая и жгучая боль, когда он нанес по полу очередной удар, полный горечи и ярости. Затем, резко поднявшись с пола, мужчина переключился на стену. С каждым нанесенным ударом костяшки болели сильнее, но это не останавливало Виктора. Он бил и бил по бетонной стене, не обращая внимания ни на что, как было и с пылью, когда она его еще интересовала. Алые пятна проявлялись отчетливо на белой стене, смешиваясь с другими такими же. Увидев на полу подле импровизированной кровати, состоявшую из какой-то подстилки и небольшой подушки (так мужчина спал уже два дня, будучи не в силах дойти до кровати) бутылку, он схватил ее за горлышко и с размаха метнул ее о стену. Тысячи мелких осколков разлетелись в разные стороны, небрежно ударяясь об пол и отскакивая от него.
Виктор упал на колени и, закрыв лицо руками, принялся издавать истошные звуки, схожие с рыданиями. Они были то тихими, то наоборот громкими, иногда резко обрывающимися. А порой звуки были настолько бесшумными и неслышными, будто Виктор плакал внутри себя.
По правде говоря, Павлов никогда не позволял себе плакать или же рыдать. Нет, вы не подумайте, что он считал это слабостью. Вовсе нет. Просто за всю свою жизнь он еще никогда не сталкивался лицом к лицу с таким горем, от которого хотелось бы не просто рыдать от душевно боли, а кричать. Ведь именно в такие моменты слез бывает просто недостаточно, и тогда боль вырывается наружу, принимая разнообразные формы. Гнев. Ярость. Отрешенность. Безразличие. Глубочайшая печаль. Замкнутость. Растерянность. Шок. Об этих формах можно рассуждать часами, днями, а возможно и месяцами.
Силы начали покидать Виктора, слишком много энергии было потрачено для одного дня. Не в состоянии доползти до настоящей кровати, располагавшуюся в соседней комнате, он лег на импровизированную. Как только его голова оказалась на мягкой подушке, его глаза закрылись.
***
Звонкий, надоедливый звук раздался в ушах Виктора, когда он открыл глаза. Поначалу, мужчина не понял, что происходит, видимо количество выпитого алкоголя дает о себе знать, но после нескольких секунд до него дошло, что надоедливый звук – это ничто иное, как дверной звонок. Однако Виктор не поспешил к двери – подумал, что незнакомец сам уйдет, после долгого игнорирования с его стороны. Но этого так и не произошло. Наоборот звук стал еще протяжнее и надоедливее. Будто незнакомец жал на кнопку дверного звонка, что есть мочи, явно не намериваясь уходить или же бросить свое занятие. Виктор не знал, кто стоит за дверью, но уже всем своим существом Павлов недолюбливал незнакомца.