А я все эту лабуду слушаю, так как посажен в эту помойку на навеки вечные или до скончания своего скорбного века на этой стылой земле! Мама дорогая, не забалуешь, а ручки так и чешутся кости пометать али карточки передернуть.
Проигрался я давеча в пух и прах, все с меня этот супостат снял, идолище поганое, лопату ему в зубы, мразь вертлявая, обставил. Это я про купца Рогуслава. Стражник говорит, что он человек сто, не меньше, сгноил в этом каменном гробу! Эх, жизнь моя пропащая, на ветер шелухой семечковой выкинутая.
И никто мне сиротинушке не поможет. А долг-то малюсенький, отыграл бы в три подхода, да не простит этот гад, придется от тоски до доски гробовой, цельные пять годочков сидеть. Кормить меня, как заведено, будет Рогуслов, но на овсянно-ячменном рационе я едва ли протяну и год с моим жировым запасом. В голову лезет всякая чепуха, что сначала ремень придется уменьшать на пару дырок, а потом на этом ремне вешаться, чтобы крысы не пожрали мой тощий зад. Но не буду забегать вперед. Живу сегодняшним днем и наслаждаюсь каждой секундой, не думая о завтра. Хотя эта самая философия и сбросила меня с обрыва, да еще поцелуй воздушный послала в виде камня сверху.
Неудачи пошли, как дождь, когда подобрал я у берега товары заморские, потопшего недалече корабля да прикинулся торговцем. Хожу, места присматриваю для сбыта, деньгами сорю, чтобы в круг избранной элиты приняли, а руки чешутся по крупному сыграть, сорвать куш. Приняли, сыграть дали. Деньги, как снежок зимний полетели, манна небесная. Все что мог выиграл у молодого купца, рубашку с него последнюю снял, даже носки, не первой свежести, кстати сказать, в общем и целом ободрал как липку. Второй купец крепился, осторожничал, не такой азартный, как Рогуслав, да и в раж вошел, хотя дело уже было к рассвету. Тут Рогуслав и говорит, сестру ставлю против всего, что вы у меня выиграли. Голова закружилась, деньги, положение, престижная работу, а про свои торговые дела, ежели припрут, всегда соврать можно, что вся к морскому дьяволу потопла, нежели зятя сгноит, выкручусь! Девку Рогуслав привел – сопливая, запуганная, нос красный, всхлипывает, рот ручонками зажала. Миловидная, глазищи большие – голубые, одежду формы распирают. Толстозадые мамки жмутся у дверей, просят Рогуслава одуматься. «Скотиночка ты, Рогуслав. Она же сиротиночка, кто же о ней печься должен, коли не брат родной? Честным именем играешь – своим, девчонки, бедовый ты парень, дуралей!» Одним словом, жаль стало. Играли, как говорил, втроем – я, Рогуслав и еще один хрен с горы, старик с животом до второй комнаты. Эх, передернул, эх, пустил вход краплёного короля, его-то исподнизу – Рогуслову. Полный дом! Досталась ему и девка, и деньги, и все словом. Он обниматься ко мне полез, рванул камзол, дьявол, а из меня карты дождем посыпались. Невезение, одним словом, не фарт. Ух и отметелили они меня, исколошматили, бока намяли, зубы посчитали, морду собрали в складочку, нос сломали. Охохонюшки-хохо! Так и попал я в яму долговую, тюремную башню с подвалами темнючими. Отрада у меня небольшая – диетическое питание да Руден в качестве ярморочного шута.