— Для тебя, сэму, общие правила поведения не действуют? Неуважение к хану ханов и его семье карается и довольно сурово!
На самом деле хан ханов, к которому со всех ног бросился старик Юнгур, не обратил внимания ни на меня, ни на моё "неуважительное поведение". Вообше, за месяцы, проведённые при дворе, я почти прониклась к нему симпатией. Несмотря на суровость, каган особо не заморачивался из-за этикета — особенно в тесном кругу и в целом казался довольно разумным для варвара. Меня он вызывал к себе регулярно, заставляя Фа Хи тревожно хмуриться — учитель каждый раз опасался, что моё противостояние с каганёнком вышло за рамки дозволенного. Я тоже поначалу вела себя настороженно, но потом поняла: главный халху просто развлекается беседами со мной, превращая их в своего рода словесные состязания. Аудиенции особой смысловой нагрузки не несли, но под конец я всё же научилась играть в шахматы, хотя пока и неважно. С ханшей дело обстояло по-другому. "Первая леди" с явным трудом переносила моё присутствие и по большей части предпочитала делать вид, что меня нет. Сейчас, поймав предостерегающий взгляд стоявшего возле кагана Фа Хи, я ответила принцу дружелюбнее, чем изначально собиралась:
— Прошу прощения, принц Тургэн. Если подержишь раненого Повелителя Неба, чтобы я смог встать, попривествую и хана ханов, и тебя со всем почтением.
— Для чего мне держать его? — презрительно отозвался каганёнок. — У меня достаточно птиц, самых сильных и быстрых в империи! А бесполезная возня с этим доходягой — как раз занятие для размазни вроде тебя, круглоглазый!
— Марко — не размазня, — пискнула Сайна. — Он — добрый!
Но каганёнок уже отвернулся и направился к отцу. Я хотела было пустить вслед шпильку, но в сознании прозвучал строгий голос Фа Хи:
— Не вздумай.
И, досадливо вздохнув — даже беседуя с каганом, учитель не спускает с меня глаз, я перенесла внимание на птенца, снова подавашего голос.
— Он всё равно околеет! — напротив меня на землю бухнулся Очир. — А, если не справится сам, я помогу!
Бусудэй и Архай — сыновья приближённых хана Северной Орды и мои недоброжелатели, глумливо рассмеялись.
— Сам ты околеешь! — огрызнулась я. — А тронешь его — отрежу тебе уши, пока спишь!
Сайна захихикала, прикрыв рот ладошкой, Оюун молча поднялась со своего места и направилась к ханше, давая понять, что не хочет присутствовать при очередной стычке, а Очир угрожающе подскочил: