А ответом Каю служит лишь тишина.
— Что лыбишься? Пошли, тут больше
нечего делать.
Мой «защитник» не шевелится и лишь
пожимает плечами. Я ощущаю их колыхание, как будто бы Артемий
усиленно сдерживает смех.
— Не понял, — раздраженно произносит
Кай, — что за херня? Ты включил игнор?
Щипаю Артемия за спину, чтобы он
заговорил со своим другом, иначе Снежинский повысит голос, и тогда
все мои манипуляции коту под хвост. На нас точно обратят внимание
репортеры, стоящие неподалеку.
Но этот позер от моих действий только
еще больше заходится смехом и дергается от каждого моего
прикосновения.
— Ты прикалываешься, Арт? — громче
положенного выговаривает Кай и, конечно, вызывает интерес журналюг,
которые наконец закончили общение с девушкой и проходили мимо.
— Господин Снежинский, позвольте
задать вам несколько вопросов? — Слышу, как щелкает затвор камеры,
и журналист произносит: — Не ожидали вас увидеть на нашем
мероприятии, часто ли вы посещаете подобные вечеринки?
Твердое «нет» летит в адрес
представителей прессы от Кая, и по его тону складывается ощущение,
что он посылает их куда подальше.
— Хорошо, — терпеливо продолжают они
интервью. — А что заставило вас посетить наше мероприятие
сегодня?
— Вы не поняли? — уничижающим тоном
произносит Снежинский. — Это был мой ответ на ваш первый
вопрос.
Наступившая пауза могла бы показаться
неловкой, но репортеры не растерялись:
— Тогда, может, господин Ковальский
прокомментирует хоть что-то? — разрывает накалившийся воздух
следующий вопрос.
По вмиг задеревеневшему Артемию
понимаю, что только что была произнесена его фамилия.
— Так, мне нравится, — воодушевленно
начинает он отвечать, в отличие от своего друга, — прекрасно
организованная вечеринка, великолепная танцевальная музыка,
красавицы не выходят за пределы танцпола, настолько она
зажигательная, что просто не отпускает их. Одна единственная вот
тут, — и делает шаг в сторону, полностью открывая меня и
Снежинскому, и журналистам. Мне уже никакие декорации не помогут,
все меня увидели! — Потерялась. Возможно, она любит танцевать под
шансон? Как думаете, господа?
Изумлённый и в то же время
презрительный взгляд Снежинского прожигает меня насквозь.
Становится настолько дискомфортно, что приходится встряхнуться,
чтобы убрать это ощущение.
Но паника меня накрывает с головой
только тогда, когда я вижу направленную на меня видеокамеру.