Моя учёба и работа в обычном роддоме стали небольшим протестом на ограничения, что лежали на женщинах в нашей семье. Туда не ходи, это не делай, то не читай, там не смотри. И так всю жизнь. С ней не дружи, с ним не разговаривай, на экскурсию не ходи, в восемь вечера должна быть дома. Последнее относилось к выпускному по окончанию школы.
После институт, свадьба, ремонт в подаренной свёкром квартире, долгожданная беременность, результаты анализов, а потом вся жизнь понеслась под откос.
— Что у вас здесь? — влетела в родовую, натягивая перчатки и сходу оценивая ситуацию.
На кресле корчилась тощая девица, проклиная и матеря какого-то Савку. Судя по злости в голосе, тот являлся непутёвым отцом ребёнка или быком-осеменителем, как неоднократно прилетало в его адрес. Самое удручающее, что роженица абсолютно не слушала команд Нины, усложняя и себе, и нам работу. А страдать без помощи мамки будет малыш.
— Показалась головка, — отчиталась Нина, стряхивая мотком головы каплю пота с носа. — Придётся всё делать самим.
И мы делали — я давила, Нина тянула, Люба обеспокоенно пялилась через плечо, готовясь перехватить ребёнка, а анорексичная дама визжала, отталкивала меня и пыталась лягнуть акушерку. Безопаснее привязывать такие экземпляры. Только законом запрещено.
— У нас девочка, — подняла синюшную малышку Нина и сразу передала Любе, укоризненно поглядывая на верещащую роженицу.
Я же сползла с рёбер девицы и всё внимание перенесла на Любовь, растирающую, очищающую и оценивающую жизнеспособность новорождённой. Любины движения стали интенсивнее, послышались шлепки и замерший родблок огласил тоненький писк.
— Заткните её! — следом взвизгнула недомать, зажмуриваясь и отворачивая к окну голову. — И не надо приносить на кормление! Я хочу написать отказную!
— У неё шок, — со странной интонацией, то ли спрашивая, то ли подсказывая, оторвалась от промежности Нина. — Сейчас отдохнёт, поспит, а там…
— У меня нет никакого шока! — прорычала тощая кукушка, зло оскаливаясь. — Мне не нужен этот ублюдок! Можете отдать её в детский дом или подарить блядующему папаше! Вот он обрадуется.
По стенам прокатился невменяемый хохот, вводя весь присутствующий персонал в ступор. Конечно, от детей изредка отказывались, но не в таком виде. Чаще писали записку, оставляли на своей кровати и тихо сбегали, пряча глаза. Кто посмелей, оформляли отказную через главврача, перед этим проведя беседу с психологом. Были и одумавшиеся, забирающие отказ или возвращающиеся после выписки за ребёнком.