— Выставите счет страховой компании, ладно?
— Какой страховой компании? У вас есть страховка? — криво
улыбнулся седоусый.
— Она есть у того мудака, который…
— У него тоже нет страховки. Он ездил с подделанной наклейкой о
страховании.
У меня от такой новости на голове зашевелились волосы. А седой
кивнул, будто поддакивая самому себе, и продолжил.
— Адвоката, кстати, у него тоже нету. Это нищеброд с четырьмя
детьми и еще двумя на алиментах. Все его имущество — грузовичок,
который он разбил при аварии, и квартира. Которую у него не выйдет
отобрать, ибо там четверо детей живет. Зарабатывал он в разы меньше
вас и едва сводил концы с концами. Короче говоря, там печально все.
С него просто не выйдет чего-то стрясти, к тому же его ждет тюрьма,
потому что пострадавших всего трое, и выжили только вы… Два других
пешехода так и умерли в той занюханной больничке, их не вытащили.
Такие вот дела.
— Блджад… — тоскливо протянул я.
— Понимаю вас, — сказал седой. — И даже завидую.
— Мне?!
— Угу. Вы в жопе, жизнь под откос. Но только ваша. Я тоже в
жопе, но на мне куда больше ответственности. У меня гораздо больше
вот-вот под откос полетит…
— Ну-ну, — хмыкнул я. — И кто вы такой?
— Александр Серов. Я руководитель проекта «Прометей».
Я не поверил своим ушам: какого хрена человек, который руководит
постройкой межзвездного колонизационного корабля, забыл в моей
палате? Я сам — киберспортсмен, теперь уже бывший, у меня нулевое
отношение к проекту «Прометей» и вообще к космонавтике.
— Да ладно?
— Угу. Дать планшет, чтобы вы в инете порыли мои фото?
— Что вам от меня нужно?
Серов вздохнул и взглянул в окно.
— Ваши таланты. Видите ли, мы… не успеваем. Не укладываемся в
график. «Прометей» не будет готов в срок. Мы слишком сильно отстали
в технологиях.
— Ну и что? Ну опоздаете на пару лет, корабль двадцать лет
строился.
— Опоздать значит не полететь уже никогда. Начну немного издали…
Вы помните «шанхайский конфликт» десять лет назад?
— Это когда я с мамой два дня провел в бомбоубежище?
— Вижу, помните. А знаете, почему?
— Был риск ядерной войны, вроде?
Серов усмехнулся.
— В этой фразе вся глубина вашего непонимания ситуации. Риск
ядерной войны не был, он есть. Десять лет люди на контрольных
пунктах пусковых шахт сидят в состоянии перманентной «красной»
тревоги. Не только наши — все. Вот уже десять лет мир живет в
ожидании ядерного армагеддона, просто рядовые обыватели этого не
знают. Вам с мамой сказали, что опасность миновала — и вы вышли. А
опасность никуда не делась.