Пятый удар меча рыцаря смерти обрушился на меня подобно падению
стотонной плиты. Подобно громадной, неизмеримо тяжелой скале лезвие
покрытого странными рунами клинка ударило в сталь засветившихся,
вспыхнувших заложенными в них укрепляющими чарами лат — и клинок,
вместо того, что бы прорубить сталь зачарованного шлема и прорубить
наискось мою дурную голову, рассекая мозг на две неравные половины,
отскочил назад, заставив не ожидавшего подобного исхода рыцаря
смерти отлететь назад на несколько десятков метров.
В самом ударе, помимо чудовищной физической силы и огромной,
значительно превышающей звук скорости, содержались какие-то чары
атакующего толка — мой закованный в зачарованную сталь противник
решил подстраховаться, что бы наверняка прикончить меня ударом. И
магия моего доспеха вступила в противодействие с неизвестным мне
некромагическим заклятием на лезвие вражеского клинка.
Оглушительный грохот взрыва и чёрно-синяя вспышка молний и магии
смерти, сошедшихся в противостоянии, прикончили ближайших
свидетелей нашего противостояния, оставив на месте нашего
столкновения кратер шириной в сотню и глубиной в три метра.
Шея у самого своего основания жалобно хрустнула, сообщая о
паре-тройке переломов в верхней части позвоночника. Череп вспыхнул
чудовищной, подобной пожару пламени болью — шлем, хоть и погасил
почти всю мощь вражеского удара, до конца погасить импульс
чудовищного удара клинком не сумел. Я определенно обзавелся
десятком-другим зазмеившимся по нему довольно глубоких трещин…
Будь на моём месте кто угодно другой из известных мне чародеев
седьмого ранга, за исключением разве что Ярославы, и его жизненный
путь тут бы и оборвался, причем самым бесславным образом. Но мне
хватило силы воли, хладнокровия и опыта, что бы абстрагироваться,
отодвинуть всю боль и ущерб, полученный от столкновения с рыцарем
смерти, и ударить заготовленными чарами. Ну и, разумеется, даже
говорить не хочется, насколько сложно было удержать над ними
контроль в этот момент, не поддавшись чудовищной боли…
Уже летящий на меня рыцарь смерти, начавший ещё в полёте
опускать клинок для последнего удара, получил прямо в грудь разряд
Багровой Молнии. Разряд диаметром пять метров, переполненный мощью,
раскидывающий на десятки шагов в стороны метровой толщины змеящиеся
ответвления от основного удара (да, каюсь, грешен, полностью
сфокусировать всю мощь в один удар не сумел, приложил меня ублюдок
весьма знатно), он ударил в грудь врага, отбрасывая его далеко
назад и выгадывая мне бесценные сейчас доли мгновений.