Мне неоднократно приходилось бывать в этом городе. Однажды я провел там больше месяца и завязал полезные знакомства с местными мусульманами. Татарский квартал[74] Казани все еще дышит стариной, на его пыльных улицах всегда полно бойких и жизнерадостных людей. Казанских татар нельзя считать некрасивыми. Они среднего роста и правильного телосложения, у них своеобразная походка, заключающаяся в естественности и изящности движений. Русский не может нести груз столь грациозно и непринужденно, как татарин. У татар широкая грудь, короткая шея, черные блестящие глаза, не слишком выдающиеся скулы, как правило тонкие губы и жиденькая бороденка, которую они обычно бреют.
Татарские женщины намного привлекательнее, чем кажутся на первый взгляд, и они об этом знают: хотя религия запрещает им открывать лицо, когда мужа нет рядом, они могут украдкой показать его чужаку. Во всяком случае, я имел возможность убедиться в их красоте. Глаза у них обычно живые и с хитринкой, ресницы и брови накрашены. Зубы они чернят, а руки красят хной. Женщины занимаются домашним хозяйством и рукоделием. Они постоянно пьют чай, едят жирную пищу и сладости, от чего сильно толстеют и потому стесняются выходить на улицу. Но татары, как, впрочем, и русские купцы, любят упитанных женщин, напоминая мне нотариуса Аристида Фрессара[75] из пьесы Александра Дюма-сына[76], который признавался:
– Да, моя жена толстая, но вы знаете, когда очень любишь женщину, чем ее больше, тем лучше!..
Татары носят белую или голубую рубаху, бедняки поверх нее надевают длинную безрукавку из зеленой или желтой китайки, а богатые – из яркого и пестрого шелка. Верхней одеждой является халат из бухарской ткани, на голове у них всегда маленькая шапочка[77], поверх которой уже настоящая шапка, иногда украшенная бобровым мехом. Головным убором мулл является белый тюрбан. Все татары-мужчины любят кольца, настоящие и поддельные драгоценные камни, украшенные бирюзой и аметистами пояса из металлических пластин, женщины питают к украшениям не меньшую страсть и носят на себе целую коллекцию колец, серег и ожерелий.
В Казани я подружился с учителем одной из татарских школ. Эти учебные заведения хорошо известны среди мусульман, их окончили многие священнослужители восточной России и Сибири. Учеников обучают там чтению на татарском, арабском и персидском языках. Школьные здания почти всегда построены на пожертвования состоятельных татар и содержатся тоже благодаря татарским меценатам. Ученики периодически преподносят своим учителям подарки и деньги. Обыкновенно учителя одновременно являются и священнослужителями, и врачами. Около каждой школы, как правило, располагается мечеть. Мой друг-учитель всякий раз принимал меня как лучшего приятеля, и едва я появлялся в его владениях, он сразу же приказывал подать мне чай и салму, то есть вареную баранину.